Стакан

– Бедный маленький несчастный УРОД, – Борщик сочувственно покачал головой. – Я вижу, какую боль и страдания тебе причиняют отсутствие стиля, вкуса и аксессуаров. Ты так агрессивен Ядрячье Дело, что просто ой мамочки. Но ты злишься не на меня, нетушки. Ты обижаешься на самого себя за то, что упустил в этой жизни самое важное – умение быть модным красавчиком. Дай-ка я попробую угадать, сладенький. Твои мамочка и папочка были такими же неряхами, и не научили тебя, что людей по одежке встречают? У тебя было трудное детство, потому что никто не хотел дружить с такой страшилкой? Тебя не приглашали в гости, потому что всем делалось дурно от твоей неухоженной мордашки? Тебя отовсюду прогоняли, как мерзкое грязное животное? Я прав, дружочек?

– Поросячий пятак тебе дружочек, гнида жирная, – прошипел Трехручка, брыкаясь в крепкой хватке подручных Клопидора.

– Конечно же, я совершенно и безупречно прав, – щекастое лицо Борщика расплылось в улыбке. – А теперь пофантазируй, малюточка. Представь себе на секундочку, какова была бы твоя жизнь в статусе МОДА. Ты, весь из себя обворожительный и свеженький, в благоухающем роскошном платье, с кокетливыми клипперсами на идеально отполированном стакане. «Кто же это перед нами?» – удивились бы мы. И ту же нашли бы подходящий ответ – человек, звучащий и выглядящий гордо. Тот, кому рады в любом доме, в каком угодно городе. МОД, у чьих ног лежит весь этот мир, с восхищением и обожанием глядящий на его красоту. Как тебе такая картиночка, моя ласковая злючка?

– Как-как – каком кверху.

– Видите, ребятишки, как хорошо быть МОДОМ и грустненько быть УРОДОМ? – обратился к публике Клопидор. – Любите себя, ухаживайте за собой и не экономьте на маленьких удовольствиях, безделушках и милых аксессуарчиках. Только мода сделает вас сильными, свободными, уверенными в себе и счастливыми милашками. Помните, стиль – это волшебный ключик, открывающий все дверцы. Целую вас всех, мои любименькие пупсеныши. Увидимся завтра, пока-пока.

Халфмун добрался до сцены как раз тогда, когда Борщик, метнув в толпу пару воздушных поцелуев, скрылся за кулисами вместе со своими подручными, отпустившими Трехручку.

– Ты как, все в порядке? – спросил Полулунок.

– Все просто великолепно, – мрачно ответил Трехручка. – Так искупался в лучах славы и внимания, что чуть не захлебнулся.

Толпа на площади рассосалась, и путешественники без трудностей преодолели путь от центра Метрограда до побережья. Сразу за городом в скалистую береговую линию врезалась клинообразная бухта с дощатым причалом, возле которого на волнах покачивался пятимачтовый парусник.

– Эй, на корабле, можно подняться к вам на палубу? – крикнул Халфмун.

Через борт парусника перегнулся седобородый человек. Внимательно рассмотрев путников, он бросил им веревочную лестницу: – Поднимайтесь, коли дело есть.

– Добро пожаловать на «Мускуландию» – лучший клипер в северных водах, – когда Полулунок и Трехручка оказались на палубе, поприветствовал их бородач. – Кто такие, откуда будете, парни? На метроградских щеголей вы не больно-то смахиваете.

– Я Халфмун Полулунок из Бобровой Заводи, а это – Трехручка из Экстраполиса.

– Ты, дядя, кстати, тоже на местного не сильно тянешь, – добавил Трехручка, разглядывая простую синюю куртку и непокрытый граненый головной стакан широкоплечего бородача. Несмотря на седину и морщины, он был весьма крепок на вид.

– И то верно, – рассмеялся старик. – Меня зовут Гульдар Кнутмох. Я капитан «Мускуланди», родом опять-таки из Мускуландии. Так что у вас за дело?

– Нам надо попасть на другую сторону моря – дальше на север. Ваше судно туда ходит?

– Именно так. «Мускуландия» курсирует между Метроградом на юге и Мускуландией на севере. У здешних голубчиков большим спросом пользуются цветастые тряпки и разные побрякушки, вот я их и вожу через море – отменная коммерция выходит.

– Это большая удача, – обрадовался Полулунок. – Вы поможете нам переправиться в Мускуландию?

– Пассажиров на свой клипер я не беру, – ответил Гульдар. – Но, похоже, удача и впрямь на вашей стороне, парни. На пути к Метрограду мы попали в такой шторм, что я сам перепугался, словно какой-нибудь сосунок. Три дня «Мускуландию» трясло, крутило и швыряло, как укроп в кипящем супе. Досталось посудине прилично – от парусов одни лохмотья остались, две мачты под корень сломало, а палуба вообще в трюм провалилась. Больше месяца на ремонт ушло. Но, хуже того, в буйстве стихий я потерял двух матросов, а в Метрограде экипаж не пополнишь. Если вы, парни, на время плаванья согласны стать матросами, то вижу повод ударить по рукам и заключить взаимовыгодный уговор.

– Прекрасно, господин Кнутмох. О лучшем варианте мы и мечтать не могли.

– Мой дружочек выражает вам благодарственность за вашу внимательность и озвученный вариант, – Трехручка толкнул Халфмуна локтем под бок. – Мы с ним обсудим парочку пустяковых деталей и обязательно скажем вам, будем ли мы тут матросить.

– Добро, обсуждайте и решайте, парни. Но имейте в виду, что отчаливает «Мускуландия» послезавтра, и в те края отсюда кроме меня никто больше не ходит.