Сталь

— Ну все, конечно, ходят на ушах, но ничего нового. По-прежнему всё указывает на меня.

— И по-прежнему нет теорий, почему он зовет тебя убийцей?

— Он… — сделав глоток, Егор крутит в пальцах стакан и словно пытается отыскать ответы на дне. — Кто он? — А затем выпивает залпом то, что мог цедить еще полвечера. — Давай не будем портить вечер?

Он неожиданно протягивает руку через стол и поглаживает мои пальцы. Бог мой.

— Почему ты ничего не говорил мне? — спрашиваю о прошлом, поддавшись чувствам. Я не болтаю об этом вслух, но Егор все прекрасно понимает — он всегда хорошо читал между строк.

— И что бы это изменило?

Другого ответа я и не ждала.

— Я ведь не знала и не понимала многого. Может, я…

Вела бы себя иначе? Ну, сейчас я точно чувствую испанский стыд за все те истерики, которые устраивала маленькая Рори.

— Ты делал для меня так много…

— Я делал это по своей воле и инициативе. Ты не причем.

В этом весь Егор: «Я так решил, значит, так надо было». Бесит и восхищает одновременно, ведь все мы мечтаем, чтобы кто-то пришел и спас нас. Мечтаем и совсем не замечаем очевидного, пока нас не ткнут туда носом.

— Тогда я сдался, сейчас все будет иначе, — звучит фоном, и мне на какой-то миг кажется, что это строчка из песни, которая доносится из колонок.

Но нет.

— Ты о чем? — Я завороженно смотрю на губы Егора, готовая впитать любой ответ.

— Пойдем потанцуем? — вдруг предлагает он.

Мне кажется, что он шутит.

Но нет.

Сталь не ждет ответа, он прекрасно знает, что я согласна. Вмиг оказавшись рядом, он подхватывает меня за талию и тянет в центр танцпола, где мы наслаждаемся «грязными танцами», пока не отнимаются ноги.

И это так горячо, что я всю горю. А Егор трется об меня явным возбуждением.

Когда мы возвращаемся за стол, нас уже ждут обновленные напитки: тот же бурбон для Егора и какой-то ярко-желтый коктейль для меня, вкусный и кислый — все, как я люблю. Из колонок на смену танцевальной музыке приходит какая-то мелодичная песня про мечту, и я даже ей подпеваю: неминуемая участь работников радио — знать все самые дурацкие песни наизусть.

— А о чем мечтаешь ты? — спрашивает Егор, чем застает меня врасплох. В эту минуту я уж точно не думаю о смысле жизни.

— Иметь свое шоу, шоу Авроры Невской, — я говорю первое, что приходит в голову. — Пробиться в прайм-тайм.

Егор кивает, но тут же возражает.

— Это не мечта.

А что это? — хочу возмутиться, но вслух молчу.

Егор не сразу, но продолжает.

— Это не мечта, а цель. С твоим упорством ты добьешься этого. Легко. Я говорю о чем-то заветном и отчасти недостижимом.

Ты, — невольно мелькает мысль.

Нет-нет-нет. Я тут же испуганно осекаюсь и, отпрянув от Егора, мотаю головой. Пытаюсь изгнать из мыслей смущающие образы, но уже чувствую, как горят щеки, и знаю, что Егор об этом знает.

Я пасую. Трусливо сбегаю в туалет, чтобы умыться, освежить голову и не продолжать этот разговор. А когда возвращаюсь, застаю у нашего столика какую-то — суку — барышню. Она что-то сладко нашептывает Стальному на ухо, и меня даже слегка мутит. Не знаю, насколько это связано.

— Что, не захотел продолжения вечера? — я стараюсь пошутить, когда блондинка, цокнув, покидает Егора, но сама в своих словах слышу ревность.

— В моей жизни хватает секса, — произносит он без эмоций, но в конце улыбается уголком губ, — и слишком мало приятных диалогов, чтобы так просто размениваться ими.

Я могла бы и возмутиться его словам, но вижу в синих глазах огонь. Он смотрит на меня так, как умеет только он.

— Как жаль, что в моей жизни все наоборот, — усмехаюсь я, усаживаясь за стол.

— Мы можем это исправить.

Егор ловит мой взгляд, и мне приходится сильнее свести коленки, но мурашки все равно предательски разбегаются по рукам. И он, конечно же, замечает это.

Глава 39

Аврора

JPOLND & UNSECRET — Night Games

На улицу мы несемся едва ли не наперегонки. В окно прыгаем, едва ли не сбивая друг друга с ног, и мне уже совершенно плевать на высокую платформу и задравшуюся юбку. Я приземляюсь на четвереньки — куда ж без этого — и хохочу, надрывая живот, даже слезы брызжут из глаз. Басистый смех Егора, упавшего рядом со мной, разносится эхом в пустом дворе, и я стараюсь спрятать этот момент где-то на задворках памяти.

Кажется, я никогда не слышала, чтобы он так живо смеялся.

И еще услышу ли?

Оттолкнувшись от земли, я встаю на обе две и рассматриваю перепачканные ладони. Уже чувствую, ощущаю лопатками его приближение. Вдоль позвоночника пробегают мурашки. В горле застревает предвкушение. Сердце люто колотится, грозясь продырявить мне грудь — и плевать ему на ребра.

Я застываю. Одна-две-пять секунд. Ничего не происходит.

Что за…