Сталь

Я совсем не привыкла к размеренной загородной жизни. Я не привыкла высыпаться и вставать после восьми утра, не привыкла плотно завтракать, тем более сидя за столом, а мама Егора заставляет меня съесть омлет, кажется, из десятка домашних яиц. Я привыкла к другому — куда-то бежать, спешить и обгонять, но здесь даже Боинг неторопливо прогуливается по лесу.

Лениво переваливаясь с лапы на лапу, он обнюхивает кусты с незнакомыми ягодами. То остановится полаять на птиц, спрятавшихся в ветвистых кронах деревьев, то просто приляжет посреди тропинки, потому что устал. И лишь тщательно пометив весь периметр, он разворачивает обратно к дому — поводок ему явно ни к чему, он лучше меня дорогу знает.

Все это, признаться честно, походит на какой-то райский уголок, где время будто бы поставили на паузу. Где тепло не из-за августовской погоды и где по-прежнему не возникает желания возвращаться в реальность и отвечать на многочисленные звонки. Но вот Жене и отцу я все-таки перезваниваю. И если друг поднимает мне настроение рассказами про взбесившуюся Жанну Борисовну и отгребшего по полной Лазаря, то отец… отец себе не изменяет.

Я пытаюсь, честно пытаюсь сдержаться и нормально, в спокойной манере поговорить с ним, но это ведь невозможно! Вместо ответов на мои вопросы о Егоре, я слышу только бесконечный укор в мою сторону. Этот человек напрочь лишен чувства вины. В своем тесном мирке он всегда прав. В его мире все ему должны. Я — так вообще с самого рождения: за универ, за крышу над головой, за воспитание. И я… я люблю его. Честно. Но! Я ничего. Этого. Не просила.

Я не просила даже производить меня на свет, но ему этого никогда не понять. Он прав — и точка. Он считает, что — дословно — с бандитом моим он правильно поступил, а у меня по спине бегут колючие мурашки от страха, что, казалось бы, самого близкого в жизни человека я никогда по-настоящему и не знала. Так ведь получается? По его мнению, Егор был мне не парой — это отец так решил, меня не спросив. Ага, зато Роман, которого он одобрял и всячески навязывал мне, оказался шикарным кандидатом в мужья. И папа до сих пор слышать ничего не хочет о его беременной малолетней подружке, которая цитирует Егор Крида на своей страничке в интернете.

Отец считает меня виноватой во всем, но впервые, наверное, мне по-настоящему плевать на его мнение. Я смертельно устала от нравоучений. Поэтому без зазрения совести обрываю не имеющую конца и края пламенную речь, просто сбросив вызов, и наслаждаюсь солнечной прогулкой в «пушистой» компании. Не думая ни о чем — как же это, оказывается, приятно бывает.

Я долго витаю где-то в облаках, а на землю возвращаюсь лишь у крыльца дома, почувствовав, как вибрирует телефон. Достав его, я немного подвисаю.

Звонят по видео.

Егор.

Я быстро взбиваю прическу, которой нет, и опускаю футболку на одно плечо. Пытаюсь найти чуть более выгодный ракурс, чтобы нос не был расплющен, как пятачок, и отвечаю на вызов буквально в последний момент. Судя по лицу Егора, он уже думал, что я не возьму трубку.

— Я звонил пять раз, — вместо «привет» недовольно выдает тот.

— Э-эм. — Я быстро проверяю список входящих и улыбаюсь. Настойчивость Егора меня почему-то умиляет. — Ну прости, я гуляла с твоей собакой в лесу.

В моем понимании, он должен похвалить меня или хотя бы выразить благодарность, но не тут-то было.

— За тобой кто-то следил, а ты гуляешь без связи в лесу. Одна. Замечательно, — бурчит Сталь, раздражая. Все это его бесячее «замечательно», которым он выставляет меня глупой и несмышленой.

— Я была не одна.

— Боинг вперед тебя сбежит при первом намеке на опасность.

Ну и зачем тогда ему этот пес? А тот как раз, будто почувствовав, поворачивает ко мне морду, и я расплываюсь в улыбке — нет, все-таки пес у Стальных классный.

— Что ты хотел? — я стараюсь звучать безразлично.

— Я у тебя дома. Не могу найти твой шампунь.

Черт, а я уже и забыла, что дала ему ключи и список с подробной инструкцией того, что нужно привезти.

Я резко замолкаю, так как представляю Егора у себя дома. Думаю о том, как он бродит там по узкому коридору и маленьким комнаткам, весь такой большой, мускулистый… Боже, меня несет.

Правда, именно сейчас через камеру я вижу, что он стоит посреди ванной, где я — точно помню — оставила сушиться на батарее нижнее белье. Дважды черт. Хотя чего он там не видел? Да и белье ничего такое — из новой коллекции, хоть и простое.

— Подойди к зеркалу. Прямо за ним, в ящике. Коричневый такой флакон, шоколадный.

— Шоколадный? — спрашивает Егор, подносит шампунь к лицу и, открутив крышку, нюхает его, что кажется мне странным и милым одновременно. — Так вот оно что.

— Что?

Он загадочно улыбается, но не уточняет. Уже выходит, но я, прикусив щеку, прошу его задержаться. Потому что, если я собираюсь пробыть за городом еще хотя бы день…

— Захвати с сушки мое белье, пожалуйста, — скороговоркой выдаю я.

Наверное, со стороны мое смущение выглядит смешным. По крайней мере, Егор ржет, но я сужаю глаза.

— Надеюсь, хотя бы это ты нюхать не будешь.