Сталь и песок. Тетралогия

Содрогая стены ангара, корпус двинулся маршем вдоль выстроенных машин. Потоки освещения, заиграли с разводами маскировочных пятен. Лучи света ритмично вспыхивали на одновременном взмахе сотни рук, на наспех прикрепленных "оскалах", отражаясь колючими бликами, превращали грохот марша — в канонаду, а блики — в сполохи будущих сражений.

Коробка возвращалась к смотровой площадке. Ни сбивая ритма, строй повторил весь путь пройденный танками. Борясь с пеленой щипающих глаз, Дыба увидел под подъемником расплывчатые пятна. Моргая, сумел различить вдоль стены стоявших навытяжку штабных и не только офицеров.

Гордо расправив плечи, корпусные офицеры выполняли воинское приветствие, как положено в регулярных войсках. Борясь с прорывающимися чувствами, состроили каменные лица. Но сияющими глазами безотрывно следили за своими воспитанниками.

— КОРПУС! РАВНЕНИЕ НА… ПРАВО! — рык Дыбы, прокатился по ангару, перекрывая дробь марша.

— КОРПУС! ВОЛЬНО! — в тон рыкнул Лом, но все-таки смазал последний слог.

Пройдя положенную дистанцию, коробка замерла. Развернув строй, Дыба застыл, одновременно ощутив полную глухоту, сродни пустоте от последнего выдоха легких и свинцовую тяжесть, охватившую гудящие ноги.

Не зная, что делать дальше, просто стоял и буравил взглядом каждую грань стены. Пытаясь, сосредоточится на вплавленной балке, не давая вырваться эмоциям, заставил себя дышать спокойнее.

Подошли офицеры корпуса, застыли перед строем. Повисшее внутри каждого молчание заполнялось своими словами, своими чувствами. Каждый говорил, кричал, клялся никогда не забывать, кто они такие, какими они были и какими они стали. Стараясь впитать, удержать, запомнить каждой клеточкой тела состояние, царившее в строе — состояние единства, горечь расставания, ожидание суровых событий, — наемники просто стояли.

— Курсанты, — начал строго Лом, голос надломился и прорвались эмоции, — …парни. Мы с вами начинали этот путь, теперь настала пора вам одним рваться вперед. Всему, что могли мы вас обучить — мы научили. Все, что знали, постарались вам дать. Если мы… если я был не прав, я перед вами извиняюсь. Если был суров, то только для вашего же блага. И…

Запнувшись, Колосовский сглотнул, восстанавливая дыхание, побежал взглядом по лицам. Пытаясь охватить всех взглядом, продолжил:

— … Парни, удачи вам! И помните — в любой ситуации можете рассчитывать еще на одного члена экипажа. На меня.

Отступив назад, уступил место Анисимову. Выкатившийся вперед Сима окинул взглядом мокрые глаза курсантов, весело подмигнул и улыбаясь сказал:

— Нет, парни. Так не пойдет. У вас праздник, а вы тут решили Марс оросить?

Раздавшиеся смешки, слегка размягчили сплав эмоций. Улыбающийся Сима — явление нередкое, но улыбающиеся глаза смотрели с поддержкой и с бесшабашной верой в вечную жизнь. Вглядываясь в каждую пару глаз, вливал в их колодцы живительную силу. Силу жизни. Силу уверенности. Силу надежды.

— Главное, парни, помните, что ничего невозможного нет. Все возможно. Все подчиняется воле человека. Если сильная воля, тогда ты хозяин своей судьбы. Если волю собрать в кулак, можно прошибить любую броню. Если захотеть, то судьба будет в руках пластиком. Гнущимся куском под сильной волей. Если за хотите на Марсе без скафандра ходить, сможете… только запаситесь кремом от загара.

Последние слова Симы потонули в грохнувшем смехе. Смех, вливаясь в строй, возвращал прежние привычки, вытаскивал прежние маски. Начавшиеся комментарии и реплики заполнили строй. Пройден еще один этап, жизнь продолжается.

— Ну, все уже разгалделись, — проворчал Сима, стараясь перекрыть гул голосов, продолжил, — …ну, что, парни, желаю вам удачи.

Повернувшись к Лому, махнул в сторону курсантов, что-то проворчав. И тут случилось чудо, Лом улыбнулся при курсантах. Под поднявшийся удивленный вой курсантов Лом попытался было опять натянуть на лицо серьезную мину. Но сам же бросил эту затею, широко улыбнулся, оказавшись почти ровесником многим курсантам. И добил всех, состроив рожу. Новый взрыв смеха унесся эхом, увлекая за собой все тяжелые предчувствия.

— Дыба, с тебя пиво! — перекрикивая общий гомон, прокричал Косяк.

— Обойдешься.

— Вот ты,… гад и делай после этого товарищу добро. Я тут понимашь, усе ноги до задницы стер, а он даже пива — и того не дает, — разочаровано пробубнил Косяк, меняясь с очередным курсантом новым номером коммуникатора.

— Ни какого пива, — наставительно вставил подошедший Череп, — вечером убытие, какое пиво может быть?!

Косяк посмотрел на улыбающихся друзей, не веря в такое утверждение, перебегал глазами по лицам.

— Да вы, что сговорились, что ли?!, что, и даже с собой нельзя будет взять?!

— И куда ты его предлагаешь складировать? Может, старательский прицепчик возьмем? Поедем как на пикник? — предложил Череп, усмехнувшись, продолжил: — ты и так все багажное забил своими манатками и дисками. Кстати, ты чего накупил то?

— А это уже мое личное дело, — старался увернуться Косяк, состроив независимую гримасу.