Сталь императора

Из-за абсолютной невменяемости классово-правильного, но технически неграмотного руководства на площадке Сталинградского тракторного завода были такие ухабы, что ломались импортные автокары для межцеховых перевозок, а каждый стоил 3,5 тысячи рублей золотом. Склад стального листа представлял собой громадную открытую яму у подъездных путей. От пара и водяных брызг из стоящей рядом градирни, а дело было зимой, металл обледенел, и рабочие ломами сбивали лед с ценных заготовок, уродуя их. Грубые нарушения правил эксплуатации, продиктованные «экономией», безграмотностью и спешкой, отступления от инструкций и технологических требований снижали эффективность новых предприятий. На том же заводе имелись высокоточные станки, но без «где-то потерявшихся» измерительных приборов рабочие замеряли точность сделанных деталей пальцами.

Мрак отечественного рукотворного бардака и некомпетентности закрыл небо и над нижегородским автогигантом. Строительная техника использовалась процентов на сорок-шестьдесят из-за поломок и низкой квалификации рабочих. Сорок ящиков электроприборов, выгруженных под открытое небо, залило дождем. Долго не могли отыскать рельсы для формовочных конвейеров, и когда уже собрались посылать запрос в Америку, случайно наткнулись на них: рельсы были попросту завалены песком и глиной. При этом советские руководители строительства норовили возложить всю вину за российский бардак на иностранных специалистов и рабочих.

Свежеиспеченная партхозноменклатура слала тонны жалоб на качество импортной техники и сама же ее, как дрова, сбрасывала на землю с железнодорожных платформ, и та месяцами ржавела под дождем и снегом. О варварском обращении с тракторами «Фордзон» группа менеджеров Ford Motor Company, побывавшая летом 1926 года в СССР, доложила руководству компании, и оно отказалось от дальнейших капиталовложений в России.

Советские бюрократы, сочно описанные в романах Ильфа и Петрова, показанные в фильмах «Волга-Волга» и «Верные друзья», баловались не только кляузами. Компания Гарримана, организуя работу Чиатурских марганцевых рудников в Грузии, обеспечила рудокопов импортными сапогами, прорезиненными шляпами, накидками и английскими солдатскими ботинками, но после закрытия концессии советские управляющие понизили зарплату на двадцать процентов, отобрали у рабочих и продали импортную одежду и обувь, а деньги присвоили себе. Позже их расстреляли, но репутация властей уже была основательно подмочена.

Зато творческие представители «пролетарского генералитета» на полную катушку использовали привилегии своего происхождения, успешно спихивая ответственность на «иностранных агентов буржуазии», «нелояльных царских спецов» и даже на «сложную внешнеполитическую ситуацию», подставляя всех по кругу и оставаясь до поры до времени вне подозрений. Классово близкие чекисты охотно соглашались с доводами товарищей по партии и с энтузиазмом сажали, расстреливали, выдавливали за границу врагов народа, обедняя и так невеликий кадровый резерв действительно грамотных инженеров.

«Шахтинское дело», «Академическое дело» и «Дело промпартии», начинавшиеся ради укрепления советской дисциплины и ускорения индустриализации, в результате привели к заметному торможению того, что должны были ускорить, и развалу того, что должны были укрепить. Лично для Сталина эти дела были смачной чекистской оплеухой, указывающей ему шесток, который должен знать каждый партийный сверчок. Именно тогда в голове генсека проклюнулась мысль о необходимости короткого поводка для советских спецслужб. Именно тогда он начал судорожно перебирать кадры, и его взгляд наткнулся на начальника Особого отдела ОГПУ Кавказской Краснознаменной армии товарища Берию. Борьба за индустриализацию превратилась в войну, и Сталин, осатаневший от бурного потока сигналов с мест о более чем «творческом» отношении к работе своих партийных соратников, закусил удила, и под раздачу начали попадать «старые проверенные революционные кадры».

В записке Сталину от 14 февраля 1931 года глава ГПУ Вячеслав Менжинский возмутился тем, что советская администрация строительства Челябинского тракторного завода пошла на поводу у агента буржуазии Кана, начав строить дома для рабочих прежде цехов, и докладывал, что чекисты пресекли это безобразие, «вычистив» из аппарата управления сорок человек.