Сталь от крови пьяна

После получения схем Вильхельм обязан был тут же сообщить об этом кому-то из главнокомандующих — Генриху или лорду Джеймсу. По крайней мере, Хельмут поступил бы именно так. Однако если бы Остхен внезапно забежал в шатёр к Генриху в тот момент, когда оттуда ещё не вышел Хельмут… пожалуй, это было бы очень смешно. Ну или страшно.

Но Вильхельм решил первым делом отчитаться своим новым фарелльским друзьям. Или не новым? Интересно, сколько он уже поддерживает с ними связь? Когда и при каких обстоятельствах они заключили союз?

Хельмут покачал головой. Всё это, конечно, любопытно, но времени на раздумья не было — нужно как можно быстрее остановить его, воспользовавшись помощью Кассии. Остановить — и спасти.

Перед советом Хельмут всё же успел выпить глоток воды и позавтракать (или уже пообедать?) вчерашней давно остывшей картошкой. Переоделся, заменив измятую сиреневую рубашку на более скромную, чёрную. Быстро причесался, умылся, надеясь, что смог избавить своё лицо от следов прошедшей ночи, и брызнул на шею капельку одеколона. Из-за всех этих сборов (точнее, из-за слежки за Вильхельмом и разговора с Кассией, после которых он наконец-то успел хоть как-то привести себя в порядок) Хельмут чуть не опоздал на совет.

Генрих уже был в командирском шатре, видимо, загодя придя вместе с лордом Джеймсом. Было хорошо заметно, что между повелителем Нолда и его бывшим оруженосцем до сих пор существовала особая связь, что вдвоём им обсуждать некоторые вещи было удобнее, чем с кем-то ещё, что они доверяли друг другу и прислушивались друг к другу во всём…

Заметив его, Генрих подмигнул, но Хельмут лишь закатил глаза — друг ведь сам просил с ним не заигрывать! Не сразу он заметил, что Генрих повязал на шею тёмно-зелёный платок — это вызвало у него сдержанную ухмылку. Сам он успел заглянуть в зеркало и убедился, что на его собственной шее прятать нечего. Но на всякий случай всё-таки поправил воротник камзола.

Совет длился не очень долго: основной план по взятию Лейта у них был обозначен уже давно, а детали зависели целиком и полностью от схем, присланных Хельгой. Схемы внимательно изучили, согласно им подправили слабые моменты плана, заново расставили войска… И Хельмут ни капли не удивился, когда Вильхельм вызвался вести отряд к тайному ходу. Что главное, ни у Генриха, ни у лорда Джеймса, ни у кого-то другого не было повода ему отказать. Неудача после битвы за Клауд уже замялась, да и тогда всё-таки никто не узнал, что эта неудача была на совести Вильхельма. А в остальном он вёл себя безукоризненно.

— Я тоже могу, — подал голос Хельмут, почувствовав на себе требовательный взгляд Кассии. — Думаю, тысяча моих солдат лишней не будет.

— Не беспокойтесь, ваша светлость, я справлюсь самостоятельно, — широко улыбнулся Вильхельм — может, раньше эту улыбку можно было бы принять за искреннюю, но сейчас… Хельмут видел, какая она натянутая и наигранная. — Но спасибо за предложение помощи.

— Собственно, я не вижу причины, по которой вам следует от этой помощи отказаться, — мягко заметил лорд Джеймс, со странным прищуром посмотрев на Вильхельма. Тот улыбку убрал и приосанился.

Хельмут бросил мимолётный взгляд на Кассию — та стояла, закрыв глаза и сцепив пальцы в замок. Что она, чёрт возьми, делает? Больше на неё никто внимания не обращал, а она, в свою очередь, за весь совет ни разу не подала голос. Ведьма начала едва заметно покачивать головой, затем резко распахнула глаза — Хельмут заметил, как они на долю мгновения вспыхнули золотом и погасли. Вряд ли это кто-то заметил, кроме него.

Он догадался, что свою магию Кассия направляла на Вильхельма. Может, чтобы заставить его изменить мнение и согласиться идти к тайному входу с Хельмутом… Но, посмотрев на Остхена, Хельмут не обнаружил в его состоянии и поведении никаких изменений.

— Поверьте, барон Вильхельм, что помехой я уж точно не стану — спокойно, но довольно твёрдо сказал он, взглянув другу (теперь, наверное, уже бывшему…) в глаза. — Потом ещё убедитесь, что моя помощь будет неоценимой.

— Барон Штольц себе не изменяет, — тихо, хоть и с явной надеждой, чтоб его услышали, шепнул граф Варден герцогу Рэйкеру — тот кивнул.

— Что ж, если вы так настаиваете… — Вильхельм согласился нехотя, хотя Хельмут ожидал более ожесточённого сопротивления. Впрочем, наверняка Остхен уже придумал, как избавиться от внезапного и столь ненужного ему союзника в пылу битвы.

И Хельмут на самом деле тоже это придумал.

Конечно, следовало бы крикнуть на весь шатёр, на весь лагерь, на весь Нолд, что Вильхельм — предатель, что его прямо сейчас нужно схватить и допросить… И он понял, что наконец-то может это сделать, он больше не чувствовал власти над своей речью и разумом, ничто больше не сковывало его язык. Его голос могли услышать, к нему могли прислушаться, Генрих бы вступился за него в случае недоверия…

Но Хельмут не сказал ничего.

Он придумал, как остановить Остхена, как не позволить ему перевести войска на сторону противника и как спасти его от страшной ошибки, которую ему уже никогда не простят… если, конечно, о ней кто-то узнает.