Сталь, пар и магия

— Гм… — Папа продолжал тереть свой монокль, с преувеличенной аккуратностью поднимая и вновь опуская линзы. — Дочка, как ты знаешь, я — железнодорожный доктор. Езжу по самым дальним гарнизонам, встречаюсь с самыми разными людьми, и солдатами, и офицерами, и вольнонаёмными. Поверь, они немало рассказывали мне о тех, с кем им приходится сражаться. Я… наслышан и о загадочной медведице Седой, и о двух её спутниках — волке и ещё одном медведе. После взрыва на «Геркулесе» было множество раненых… они рассказывали преудивительные вещи. Если честно, я не очень понимаю, почему командование Корпуса… Впрочем, я не о том. — Папа вдруг наклонился к Молли, взглянул на неё очень внимательно. — Я думаю, дочка, варвары умеют обращаться с магией куда лучше, чем мы полагаем.

Молли едва не фыркнула самым непочтительнейшим образом. «Умеют обращаться с магией» — ну да, конечно! Умеют, папа, ой как умеют! Но тебе об этом лучше не знать.

Именно потому, что ты, папочка, теперь уже не железнодорожный, но военный доктор. И я не хочу думать, что ты одобрил… сожжение какой-нибудь деревни, не хочу думать, что ты одобрительно бы кивал, глядя на торчащие печные трубы, словно пальцы мертвецов поднимающиеся над землёй, не хочу, чтобы говорил что-то вроде «так им и надо!».

Потому что ты же мой папа! Самый лучший!..

И в глазах у Молли вновь защипало.

Никто в Норд-Йорке не должен знать об истинной магии Rooskies. Никто, даже папа.

— Ну и что, пап? Я тоже слышала сказки про волшебную медведицу, но это ж только сказки! Я и лорду Спенсеру говорила, варвары умеют приручать лесных зверей, делать их умнее, чем в природе!..

— Нет-нет, постой, ты меня сбиваешь, — смешался папа и вновь принялся терзать и без того наполированный до идеальности монокль. — Мне кажется… они что-то сделали с тобой. Магией, дочка. Потому что магик ведь далеко не сразу обращается в чудовище или сгорает, какое-то время эта неведомая сила ему подчиняется… и варвары, похоже, знают, как это использовать… А потом их маг просто, как я понимаю, сгорает, но делает это так, чтобы унести с собой побольше верных слуг Её Величества…

Молли так и подмывало сказать — да, это именно так! И потому не надо Королевству соваться за Карн Дред, чужой земли Rooskies не хотят и фута, зато своей — и дюйма не отдадут!..

— Может быть, папа, — почтительно сказала она вслух вместо этого. — Я не видела. Не знаю. Сидела взаперти, и всё. Никто со мной ничего не делал…

— Они могли сделать, пока ты спала, — резонно возразил папа, но Молли только руками замахала.

— Па-ап! Да я ж какая была, такая и вернулась! Хвоста там или крыльев у меня не выросло! С чего ты вообще взял, что…

Папа вдохнул. Протянул руку, погладил её по плечу — редкое дело.

— Интуиция, дочка. Отцовская интуиция. Ты вернулась… другой.

— Конечно, папа! Любой бы на моём месте…

— Нет, — перебил папа, — любой бы вернулся не таким, как прежде, это понятно. Но я ощущаю в тебе что-то, чему не в силах дать определения, и это… — Он поморщился, махнул рукой. — Я смею считать себя достаточно образованным человеком, учёным, мыслящим незашоренно и прогрессивно. Физика, химия и математика помогают нам подчинять силы природы — пар, главным образом. Химия готовит нам новые лекарства. Медицина ищет и находит новые способы бороться с болезнями. В науке нет места никакой магии. Магия отрицает науку, а наука — магию.

Молли состроила скучающую гримаску.

— Ну папочка, ну магия же всё равно есть… как… как плохая погода.

— Да, есть, — вздохнул папа. — Слишком много независимых свидетельств… И… дочка! Варвары — они применяли её к тебе? — вдруг в упор выпалил он.

Молли сделала круглые глаза.

— Пап, ну ты опять? Ну откуда ж мне знать, папочка? Как ты и говоришь, разве что когда я спала… но я ж ничего не чувствовала и не чувствую! — соврала она напоследок.

— Хм-м-м… — Папа неопределённо барабанил пальцами по подлокотнику. — Просто мы с мамой очень беспокоимся за тебя, Молли. Я уже упоминал науку — ей известно достаточно много. Я, как доктор, знаю, как распознать болезни и недуги, знаю, какие из них заразны и как — самое важное! — уберечься от заразы. А вот про магию не знаю ничего. Что, если и она… заразна? — Голос его упал до шёпота. — Не могли ли варвары, гм, заразить тебя ею?

— Пап, не пугай меня, — сочла за лучшее прохныкать Молли. — Меня же проверили, и…

— Да-да, я знаю. Но болезни, например, невозможно обнаружить, пока ты не заболел, пока не поднялась температура и не появились иные признаки, видимые простому глазу…

— Папа, а я-то что могу…

— Нет-нет, — поспешил сдать назад папа. — Уверен, всё обойдётся. Но просто… если ты вдруг почувствуешь что-то странное… скажи мне, дочка, скажи сразу!

— Да, папочка. — Молли сложила руки, изображая пай-девочку. — Конечно, папа. Всё как ты велишь. Сразу же всё скажу.

Она не стала задавать вопроса «а что это может изменить?».

— Вот и хорошо, — одобрил папа. — Однако мы заболтались, мисс Молли! Вот уже и Пушечный клуб!