Стален

Может быть, Грек был пьян или действительно влюблен, – как бы то ни было, он утратил осторожность. Однажды ночью – в Москве во время осадного положения с полуночи до пяти утра действовал комендантский час – он решил проводить Ольгу до дома. Их остановил патруль. Бумаги Ольги, выправленные сестрой Нанни, были в порядке, а Грек мог показать только фальшивое удостоверение офицера НКВД. Нервы у него не выдержали, он выстрелил в начальника патруля, схватил Ольгу за руку и бросился в ближайший переулок. Путь им преградил легковой автомобиль, из которого выпрыгнул высокий старик в шинели с генеральскими звездами на петлицах. Он ударил Грека палкой по голове, втолкнул Ольгу в машину, предъявил патрульным документы, хлопнул дверцей и велел шоферу ехать в Троицкое.

Ополоумевшая от страха Ольга помнила только заснеженный лес, через который мчалась машина, высокую папаху старика, двухэтажный деревянный дом за высокой оградой, комнату с широким диваном, на который ее уложили, и только утром, когда ее позвали к столу, она вспомнила о дочери, оставшейся в Москве. Старик тотчас приказал доставить девочку в Троицкое. Ее вызвали с урока и отвезли к матери.

Нанни так и не поняла, куда запропастились Ольга и Анна, а Слава не стала рассказывать о Греке. Утешением Нанни стали драгоценности, меха и дорогая одежда Ольги, а также огромное зеркало, занявшее в ее спальне место в простенке.

– Что-то я, кажется, замерзать стала, – сказала Фрина. – Укрой меня чем-нибудь, пожалуйста…

Я зажег лампу.

Она забралась на топчан, я снял с нее ботинки, из которых волнующе пахло ее теплой ножкой, набросил на нее пальто с шерстяным капюшоном и одеяло.

– Может, чаю? – Я отвинтил крышку термоса. – О, да он с коньяком! Горячий…

– Замечательно, – сказала Фрина, принимая из моих рук граненый стакан с чаем, который я обернул носовым платком. – Ты не устал?

– Нет, – сказал я, пристраиваясь рядом с нею. – Значит, с Нанни ты больше не встречалась?

– Не встречалась. Она, конечно, была жуткой бабой – безжалостной, холодной, расчетливой, жадной… но мне-то она ничего плохого не сделала… не успела сделать… – Помолчала. – Матери было не до меня – Нанни в те годы и была моей матерью, но кто знает, какие у нее были планы насчет моего будущего и что со мной сталось бы, не появись генерал Драгунов…

– Тот самый Драгунов? Комдив Драгунов?

– Ну да, герой Гражданской, легенда…

Легендарный красный конник, герой Уральского похода, на исходе Гражданской войны, в Крыму, он был тяжело ранен в голову и практически не служил больше в строевых частях. Преподавал, инспектировал, хотя это ему было не по нраву. Вспыльчивый, дерзкий и неудержимый, он вдрызг разругался с Троцким, который обвинял его в «партизанщине» и «анархизме», не поладил с Ворошиловым.

Почти все свободное время он посвящал даче. Перестроил по своему вкусу дом, разбил сад, выращивал розы, гнал самогон, держал лошадей, подолгу гулял и любил попариться в бане в компании красивой толстой бабы.

Незадолго до войны генерал упал с лошади во время прогулки, и с той поры жизнь его превратилась в ад. Его мучили головные боли, вспышки ярости случались все чаще – не спасали ни лютая баня с толстой красивой бабой, ни стрельба по бутылкам, ни даже домашняя водка. Иногда он, в кальсонах и расстегнутой шинели, с шашкой наголо уходил босиком по снегу «бить немца», но походы его заканчивались у въезда в дачный поселок, где генерала останавливали караульные.

Ольге повезло – она встретила Драгунова, когда он возвращался из госпиталя и его внутренний барометр показывал «ясно». Ее спас случай: если бы генерал поехал привычным маршрутом, он не столкнулся бы с Ольгой и Греком.

Драгунову было, впрочем, не до нее: ему нравились женщины, «которых двумя пальцами не задушишь». И такая женщина у него была.

Трудно было поверить, что еще не так давно Кармен Скворцовская – Кара – была балериной. Рослая, плечистая, темнобровая, грудастая, она сохранила разве что легкость походки да воспоминания о тех временах, когда ее Черному лебедю стоя аплодировал Большой театр. После этого были два неудачных замужества, тяжелые роды, арест третьего мужа, попытка самоубийства, лишний вес – все больше лишнего веса.

Кара стала самоотверженной нянькой и идеальной любовницей генерала, благодарной ему за то, что он спас ее и ее дочь Эвридику от нищеты. Она взяла на себя все заботы по хозяйству, хотя за верховенство в доме ей пришлось вступить в нешуточную войну с его обитателями.

За годы полузатворнической жизни вокруг генерала сложился узкий круг приближенных, которых он называл «челядью». Капитан Цвяга, сержант Кирза, ефрейтор Тройкин отвечали за безопасность генерала, порядок в доме, доставку провизии, следили за лошадьми и помогали хозяину в работах по саду, а баба Сватья занималась стряпней, выгонкой водки и поставками толстых красивых женщин.