Сталин

Но уже 4 февраля 1941 года, на 60-летии Ворошилова, на котором присутствовали не только члены Политбюро, но и наркомы, и ряд маршалов и генералов, Сталин говорил о состоянии Красной Армии гораздо более спокойно и благостно: «Внешняя политика проводится двумя средствами: дипломатией и армией. Наша дипломатия работает хорошо. Но она ничего не могла бы сделать, если бы у нас не было большой, вполне современной армии. Когда-то царское правительство мечтало иметь в мирное время армию в 1 миллион 700 тыс. человек и сумело довести армию до 1 миллиона 100 тыс. человек. А мы имеем армию свыше 4 миллионов человек и хорошо вооруженную. Это – сила, с которой нельзя не считаться при решении международных вопросов, и потому мы можем занимать нейтральную позицию, мы можем одерживать успехи в области внешней политики, потому что мы имеем могучую армию!»[76] Сталин предпочел говорить лишь о боевой мощи и хорошем вооружении Красной Армии. Значит, не считал положение столь критическим, угрожавшим военным поражением при столкновении со столь серьезным противником, как гитлеровская Германия.

На 60-летии Ворошилова Сталин также заявил: «Старики должны понять, что если молодых не допускать до руководства, то это – гибель. Мы, большевики, тем и сильны, что смело идем на выдвижение молодых. Старики должны охотно уступать власть молодым»[77]. Задним числом эта сентенция оправдывала смену «старой большевистской гвардии» в руководстве преданной Сталину молодежью вроде Маленкова, Берии, Щербакова и др. Но здесь была и скрытая угроза: если «старики» не будут добровольно уступать дорогу «молодой поросли», то с ними поступят не очень хорошо.

В январе 1941 года советский Генштаб провел две оперативно-стратегические игры. По условиям этих игр войну начинали «западные» (немцы). Однако фактически игры начинались с того момента, когда «восточные» (советские) уже оттеснили противника от границы. Поэтому в ходе игр отрабатывалось только вторжение «восточных» в Восточную Пруссию на северо-западном направлении и в Южную Польшу, Чехословакию и Венгрию на юго-западном направлении. В результате выяснилось, что восточно-прусские укрепления трудно преодолеть. Поэтому было решено, что главный удар Красная Армия должна нанести на юго-западном направлении.

Следует признать, что оперативно-стратегические игры января 1941 года во многом дезориентировали советское руководство. Неудача «восточных» в Восточной Пруссии была целиком отнесена за счет мощи восточно-прусских укреплений. Удачливый Жуков заменил Мерецкова на посту начальника Генштаба, но два других командующих основными приграничными округами остались на своих постах. Сталина не насторожил тот факт, что в обоих случаях проиграли те войска, которыми командовал генерал Павлов. Видно, он счел поражение руководимых им войск следствием объективных причин, мало зависящих от полководческого искусства. Павлов вскоре был произведен в генералы армии и продолжал командовать Западным округом. Другой неудачник, Федор Кузнецов, продолжал командовать Прибалтийским военным округом. Оба генерала далеко не лучшим образом показали себя в первые недели настоящей войны. Успех же «восточных» в ходе игры на юго-западном направлении, да еще в условиях, когда силы «западных» были завышены в полтора – два раза, навел Сталина и Тимошенко на мысль, что удар на Краков, Катовице гарантирует успех «блицкрига». От наступления на Будапешт, планировавшегося в ходе игры, отказались. Очевидно, Венгрию решили пока не трогать, рассчитывая, что в случае советского нападения на Германию она предпочтет соблюдать нейтралитет. Все эти оптимистические планы разбились вдребезги после 22 июня 1941 года.

На мартовском 1941 года плане стратегического развертывания Красной Армии на Западе заместитель начальника Генштаба Н. Ф. Ватутин оставил резолюцию: «Наступление начать 12.6»[78]. Такую резолюцию без указания Сталина Ватутин оставить не мог. Однако к 12 июня не удалось закончить сосредоточение войск и запасов, и, судя по ряду признаков, вторжение перенесли на июль. Здесь сыграло свою роль то, что пропускная способность железных дорог на советской стороне границы была в 2–2,5 раза ниже пропускной способности железных дорог на германской стороне. Поэтому немцы, начав сосредоточение на восточных границах позже, чем Красная Армия, успели раньше подготовить удар.

Программным стало выступление Сталина.