Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Важно также замечание Старосельского, что одновременно появились и «шайки, которые под революционными лозунгами таили корыстные интересы»^[695]. Более того, именно о них, а не о революционных отрядах он говорит в первую очередь. Бандитизм, по его наблюдениям, еще усилился в сентябре 1905 г. Участились уголовные преступления, «хорошо вооруженные хулиганы, пользуясь общим брожением, нередко прикрывались политическим знаменем». «Гурия, имевшая наиболее совершенную народную организацию, боролась с грабежами успешно, но ее порочные члены, изгнанные за пределы уезда, нашли убежище в Чиатурских рудниках и в сообществе с хулиганствующим элементом Имеретии совершали грабежи в Чиатурах, в Шаропани, в Квирилах, в Кутаисе и др. местах. В Чиатурах была ограблена почтовая контора на 40 тысяч рублей, присланных марганцепромышленниками для расплаты с промысловыми рабочими, там же дважды ограбили одного из марганцепромышленников, в Кутаисе среди бела дня на людной улице в центре города отняли у артельщика Азовско-Донск[ого] банка сундук с деньгами, пересылаемыми в казначейство. В Квирилах ограбили и убили кассира товарной станции Залдастанова. Только одно из этих преступлений было отчасти раскрыто полицией, и ей удалось найти похищенный сундук с деньгами Азовско-Донск[ого] банка; но похитители скрылись^[696]. Однако и эта волна грабежей шла недолго. В конце октября и в ноябре большинство грабителей было изловлено, и многие из них казнены населением. Полиции доставались только трупы расстрелянных; их приносили и укладывали на больших проезжих дорогах»^[697].

Агитацией среди рабочих марганцевых рудников в Чиатурах большевики хвалились на III съезде РСДРП, об этом упомянул в своем выступлении М.Цхакая^[698] и Вано-Джугашвили в письме заграничному центру (см. док. 26). Если одновременно Чиатуры сделались рассадником бандитизма, нет ничего удивительного, что местная молва увязывала его с большевиками, независимо от того, имели ли они реальное отношение к разбойникам и были ли в состоянии контролировать положение. Не существует заслуживающих доверия источников, позволяющих судить, пытались ли большевики Имеретино-Мингрельского комитета и лично Коба и Орджоникидзе использовать бандитов, руководить ими, были они запятнаны соучастием в налетах и грабежах или это клеветнические слухи, распускавшиеся политическими врагами из стана меньшевиков. В пользу второго варианта говорит тот факт, что в отличие от И. Иремашвили гораздо лучше него осведомленный о деталях гурийского восстания и значительно более честный мемуарист Г. Уратадзе от такого рода обвинений воздержался. Да и из текста Старосельского явствует, что чиатурские банды были неподконтрольны ни повстанцам (которые этих бандитов убивали), ни партийным комитетам.

Вместе с тем нельзя забывать о Камо, который в ту пору руководил тифлисской большевистской боевой дружиной. Камо был совершенно предан большевикам. Задолго до знаменитой тифлисской экспроприации он организовал в 1905 г. (точная дата не известна) экспроприацию на Коджорской дороге близ Тифлиса, напав на почту и захватив семь или восемь тысяч рублей. Затем его группой в Кутаисе в феврале 1906 г. были ограблены служащие, перевозившие деньги из местного казначейства, взрывом бомбы убит кучер, украден ящик с 15 тысячами рублей^[699]. Многие задания (в том числе относительно «эксов») Камо получал от Л. Б. Красина, занимавшегося организацией технической стороны деятельности ленинского центра, в том числе финансами, и добывавшего деньги для общепартийных нужд. В то же время Камо принадлежал к числу тифлисских большевиков и вряд ли кто-то мог сомневаться в том, что он тесно с ними связан. Молва о его отчаянных и дерзких похождениях не могла не бросить тень на однопартийцев.