Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Орджоникидзе, получатель груза оружия, работал в Имеретино-Мингрельском комитете, и, хотя Коба напрямую в этой истории не фигурировал, все же невероятно, чтобы он не знал о прибытии и распределении этого груза. Равно как и о том, что в январе наступившего 1906 г. Камо, С. Кавтарадзе и Буду Мдивани руководили боевой группой по доставке оружия на Кавказ^[722]. Итак, насколько косвенные и отрывочные данные позволяют судить о мере причастности Джугашвили к «красным сотням» и революционному террору в 1905 г., можно заключить, что он не участвовал ни в каких рейдах и не командовал ими лично, поскольку успел перейти на следующую ступень иерархии подполья и руководил опосредованно, использовал свое влияние и растущее умение убеждать словом, выступал и все больше писал. Способность формулировать мысли письменно в революционном движении всегда ценилась, и влияние Кобы росло. Во время событий 1905 г. он достаточно последовательно придерживался ленинской линии. Как и все большевики, агитировал против участия в думских выборах^[723], призывал к вооруженному восстанию (см. док. 35). В конце года он, еще весной не ставший делегатом III съезда, отправился на первую партийную конференцию в Таммерфорс. Примерно между 26 и 30 ноября состоялась IV конференция Кавказского союза, на которой Коба и был избран делегатом в Таммерфорс от Тифлиса^[724]. Кстати, тот факт, что он отлучился в то время, когда происходило вооружение «красных сотен» только что доставленными швейцарскими ружьями и эскалация восстания, также указывает, что лично Джугашвили в этом задействован не был.

К тому моменту в партийных комитетах вызрело осознание неудобства и ненормальности внутрипартийного раскола. В конце ноября в легальной большевистской газете «Новая жизнь» была опубликована резолюция об объединении партии, принятая на собрании Бакинского комитета РСДРП и Союза балаханских рабочих, всего 309 человек^[725], и это был не единственный призыв такого рода. Что касается Кавказа, то на IV конференции Кавказского союза было констатировано «все более усиливающееся течение в пользу полного слияния двух половин Партии как явление отрадное» и сформулированы условия объединения: принятие пресловутого 1-го параграфа устава партии в формулировке III съезда РСДРП и признание тактических разногласий не мешающими слиянию. Конференция заявила о необходимости немедленно приняться за организационное объединение на местах «где только это возможно», а также высказалась за усиленную подготовку вооруженного восстания^[726]. Закавказские социал-демократы ввиду перспективы близкого, как им казалось, всеобщего восстания осознали, сколь много теряют из-за внутренних противоречий.

Конференция в Таммерфорсе (Финляндия, современный Тампере), проходившая с 12 по 17 декабря 1905 г., была чисто большевистской, но незадолго до нее прошла и меньшевистская, в Петербурге 22-24 ноября. Собственно, предполагался созыв объединительного съезда, и именно на съезд приглашали и выбирали делегатов. Однако многие делегаты приехать на съезд не смогли из-за забастовки железнодорожников. В итоге собравшиеся в Таммерфорсе объявили себя конференцией.

Обе собравшиеся конференции – Таммерфорсская большевиков и меньшевистская в Петербурге – стали подготовительными для выработки консолидированных позиций фракций перед объединительным съездом. О них известно не так много, протоколы их не сохранились^[727], даже и воспоминаний очень немного. Писавший о Таммерфорсской конференции Е. Ярославский был одновременно и очевидцем, и историком, но, учитывая его склонность к фальсификациям в политически выгодном ключе, трудно понять, насколько достоверна созданная им картина. В 1957 г. в краеведческом таганрогском сборнике были опубликованы воспоминания участника конференции К. Н. Старцева^[728], которые позволяют представить обстановку конференции и впечатления делегата из провинции, каковым был и Джугашвили.

От Тифлиса в Таммерфорс отправились Коба и рабочий Георгий Телия. Для обоих это, очевидно, означало завидное признание со стороны товарищей по партии. Но заодно поездка была сопряжена с еще одним чрезвычайно важным обстоятельством: Иосиф Джугашвили (наверное, и Телия также) впервые физически выезжал в другой мир. До этого момента, кроме родного Закавказья, он успел побывать только в Сибири и проделать дорогу в ссылку и обратно. Ни собственно России, ни обеих столиц – Москвы и Петербурга – он еще не видал, а теперь ему предстояло доехать до Финляндии, то есть пересечь пространство Российской империи с юга на север.