Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

Михо велел приготовить постель, чтобы т. Сосо мог отдохнуть. В то время у нас скрывался бежавший из тюрьмы Георгий Телия. Товарища Сосо уложили в передней комнате. В полночь постучали в дверь. «Откройте дверь, – кричали стоявшие за дверью городовые. Обыскали квартиру, забрали книги, арестовали Георгия Телия, затем подошли к товарищу Сосо. Он очень похудел и побледнел, голова у него была перевязана, и при свете нашей чуть мерцавшей лампочки он был похож на умирающего. Жандармы стали его расспрашивать, но товарищ Сосо не подавал голосу. Тогда пристав 8-го участка сказал жандарму:

–Чего ты его мучаешь, не видишь – умирает человек.

Полиция ушла, и товарищ Сосо спасся от ареста, но жандармы могли   за ним. Поэтому Сосо вскочил с постели. Маро и соседка Пелагия Циквадзе (она работала с нами) проводили его на другую квартиру, куда они пришли глубокой ночью. Их приняли за полицейских и перепугались, но Сосо тихо сказал: «Это я, Сосо, откройте», и их впустили.

После ухода товарища Сосо я вышла во двор, заперла нашу комнату изнутри его комнаты и легла; через некоторое время слышу голос городового, осетина Алексея:

–Откройте дверь!

–Что с вами, что вы покою не даете, – вспылила я.

– Где больной? Откройте сейчас же дверь!

– Больной в своей комнате, дверь закрыта с той стороны. Обратитесь туда.

Жандармы ворвались. Пристав открыл дверь со стороны комнаты товарища Сосо. Так как в его комнате никого не оказалось, то я с напускным удивлением стала сердито кричать и сетовать, кто был этот человек, куда он делся, не забрал ли он чего-нибудь. Оглядываюсь по сторонам и сержусь. Пристав говорит:

– Посмотри, может быть и в самом деле он что-нибудь забрал. – Я стала сердиться на жандармов, что они огорчили и запугали меня. Кое-как я отделалась от жандармов. Так товарищ Сосо спасся от ареста.

Из воспоминаний Бабе Лашадзе-Бочоридзе. Машинопись, перевод с грузинского, 1934

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 222-223.

№ 3

В. Хмаладзе:

Это событие произошло в первой половине 1906 года. Я тогда работал в портняжной мастерской офицерского общества и состоял членом нелегального социал-демократического кружка швейников. Я написал небольшую корреспонденцию о жизни рабочих нашей мастерской и отнес ее для напечатания в редакцию меньшевистской газеты «Лампари» (я тогда находился под влиянием меньшевиков).

В редакции мне грубо сказали, что не могут напечатать моей заметки, так как в газете нет места. Такой ответ произвел на меня удручающее впечатление. […] В раздумье я подошел к одной маленькой типографии по Михайловской улице (ныне проспект Плеханова), которая принадлежала гр-ну Чарквиани. В этой типографии печаталась большевистская газета. Я знал, что ею руководит товарищ Коба, но я не был знаком с ним.

В указанной типографии работал мой старый приятель Нико Отаров (Отаришвили). Я пришел к нему, пожаловался ему на то, что мне не напечатали заметки. Он взял у меня корреспонденцию, просмотрел ее и недолго думая, завел меня в соседнюю комнату, где, как видно было, помещалась редакция. Это было подвальное помещение, где стояло два простых стола и три табуретки. За столом работал молодой человек. Это был Коба. Отаров познакомил его со мной, показал письмо. Товарищ Коба прочитал его. Я упорно смотрел редактору в глаза, боясь, как бы он не забраковал мое «произведение». По прочтении письма товарищ Коба взглянул на меня и с улыбающимся выражением лица сказал мне: «Молодец! Хорошо ты написал». Он тщательно выправил заметку и, передавая ее Отарову, сказал: «Нико, поместим это письмо в завтрашнем номере, а ты, товарищ, – обратился ко мне товарищ Коба, – почаще пиши нам такие письма». Такой хороший прием, столь теплое человеческое отношение ко мне окрылили меня.

Воспоминание В. Хмаладзе, 1948 г. Перевод с грузинского

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 415-416.

№ 4

Рожден Кааладзе:

Тебе наверно помнится, что я с самого начала был против тактики «наших марксистов», в особенности же Ноя, система которого «сидеть на двух скамьях» меня так обозлила, что однажды я чуть было не отказался совершенно от учителей – марксистов и «Квали» […] Я чувствовал в то время оппортунизм большинства марксистов, а это, по моему мнению, вовсе не соответствовало пролетарскому движению; я думал тогда же, что Петр Струве исправит этот недостаток, но, как нам известно, я в этом здорово ошибся: Струве оказался более оппортунистом и радикал-либералом. В настоящее время я полагаю, что вышеназванный недостаток и слабость марксистов исправляет Н. Ленин […]