Читаем Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года полностью

Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года

Террор и деспотизм пришедших к власти большевиков принято было объяснять (а отчасти и оправдывать) их идейным фанатизмом, качеством, пусть пугающим, но в то же время возвышенным. Предполагалось, что они так, на свой лад, кроваво и жестоко, добивались реализации своего сценария счастья для трудящегося народа. Однако молодой Коба-Сосо и его соратники не очень похожи на идейно одержимых фанатиков. Конечно, они считали себя марксистами и имели свое, довольно узкое теоретическое представление об общественном устройстве. Лучше или хуже усвоенные, упрощенные марксистские схемы были единственным языком описания социальной реальности, которым они владели. Но, действуя в живой реальности, эти люди руководствовались отнюдь не только идеологией. У них была своя прагматика, они решали вполне конкретные повседневные задачи. Подполье создало свои моральные нормы (позволявшие убить товарища, заподозренного в сотрудничестве с полицией), было цинично, довольно безразлично к людским судьбам и жизням, широко пользовалось манипуляциями, провокацией, ложью, демагогией. За всем этим стояли специфические корыстные корпоративные интересы профессиональных революционеров. Они, это правда, совсем не стремились к добыванию материальных благ собственно себе, но они были заинтересованы в поддержании, подпитке, финансировании своих организаций, в которых каждый из них нашел место в жизни, а заодно источник средств существования. Подполье было той параллельной реальностью, в которой недоучившийся семинарист Иосиф Джугашвили (в легальной жизни он мог рассчитывать самое большее на положение сельского учителя или священника) имел шанс стать значительной фигурой и уважаемым человеком. Это несоответствие реального прагматичного облика подполья идеальным мечтаниям о возвышенно прекрасных «мучениках свободы», наверное, было их самой страшной тайной. Тайной, надежно спрятанной за всеобщей верой в революционный миф и потому до сих пор даже четко не артикулированной^[856]. Заявленной целью РСДРП была борьба за права и улучшение жизни рабочих, на деле профессиональные революционеры скорее склонны были использовать этих рабочих в своих целях, манипулировать ими, навязывая свою повестку. Они провозглашали борьбу за свержение самодержавия и социализм (который представляли себе смутно), но, скорее всего, сами не слишком верили в осуществимость этой цели. Пожалуй, для них актуальнее было поддержание «борьбы», сохранение подполья как среды существования. Разразившаяся в самом деле революция оказалась побочным продуктом этого образа жизни. Обрушили царский режим никак не большевики с меньшевиками, но они внесли свой вклад в подтачивание государственного здания.

Оказавшись у власти, вышедшие из подполья большевики были готовы к этой роли во многих отношениях еще меньше, чем любые обитатели легального социума. Посредственно образованные, они никогда нигде не работали, не имели вовсе опыта созидательного труда. Это были не очень уже молодые, 30-40-летние люди, не представлявшие себе, что значит ходить на службу, соблюдать элементарную дисциплину (хотя бы каждый день являться в одно и то же время), не имели опыта работы в нормальном коллективе – опыта, так или иначе известного любому служащему, не представляли себе движения служебных бумаг и его роли в процессе управления, считая все это пустой бюрократией, и т. д. Имели очень относительное, часто незаконченное и просто скверное образование и не владели толком никакими профессиями. Окончивший фельдшерское училище в грузинской глубинке Серго Орджоникидзе был арестован во время разгрузки барки с контрабандным оружием – только это и предвещало в нем будущего главу советской военной индустрии. Будущий нарком иностранных дел Максим Литвинов имел опыт нелегальных закупок оружия за рубежом, будущий генеральный прокурор Андрей Вышинский – воровства пистолетов у городовых. Берясь за управление огромной страной, эти люди начинали воистину с чистого листа.