Сталин. Энциклопедия

«Многие, – говорил И.В. Сталин, – не верят, что могут быть равноправные отношения между большой и малой нациями. Но мы, советские люди, считаем, что такие отношения могут и должны быть. Советские люди считают, что каждая нация, – все равно, большая или малая, – имеет свои качественные особенности, свою специфику, которая принадлежит только ей и которой нет у других наций. Эти особенности являются тем вкладом, который вносит каждая нация в общую сокровищницу мировой культуры и дополняет ее, обогащает ее. В этом смысле все нации – и малые, и большие – находятся в одинаковом положении, и каждая нация равнозначна любой другой нации».

И.В. Сталин разоблачил беспочвенность расчетов гитлеровцев, что во время войны в Советском Союзе начнутся междоусобицы на национальной почве. Весь мир стал свидетелем, что Советский Союз вышел победителем из навязанной фашистами войны, что советские народы еще больше сплотились в битве с коричневой чумой XX в. Однако замыслы фашистов сумели реализовать спустя шесть десятилетий псевдодемократы и лжереформаторы, развалив великий Советский Союз, натравив один народ против другого.

И.В. Сталин разоблачил замыслы Черчилля – Трумэна полвека назад с помощью фашистской расовой теории установить мировое господство. Ныне буши и блэры опять грозят вершить судьбы всего мира, опираясь на расовую теорию преимуществ наций, говорящих на английском языке.

Далеко смотрел И.В. Сталин.

ДУБРОВИНСКИЙ Иосиф Федорович (1877–1913) по партийной кличке Иннокентий, Инок. Профессиональным революционер.

Революционную работу начал с 15 лет в ученическом кружке и не прерывал ее, несмотря на аресты и ссылки, до своей трагической смерти – утонул в Енисее в ссылке в 1913 г. В 1903 г. вел в Самаре во главе «искровского центра» энергичную организационную и агитационнопропагандистскую работу. Был избран в ЦК РСДРП. Со времени П съезда партии принадлежал к группе большевиков-примиренцев, ошибочно выступая против раскола с меньшевиками.

В.И.Ленин, несмотря на допущенные Дубровинским ошибки примиренческого плана, поддерживал с Иннокентием тесную дружбу, относился к нему с большой любовью, ценил его преданность революции и организаторский талант.

И.В. Сталин писал о И.Ф. Дубровинском: «…Из всех знакомых мне незаурядных организаторов я знаю – после Ленина – лишь двух, которыми наша партия может и должна гордиться: И.Ф. Дубровинского, который погиб в туруханской ссылке, и Я.М.Свердлова, который сгорел на работе по строительству партии и государства».

ДУДКО Дмитрий Сергеевич (1922–2004), православный священник, русский духовный писатель:

«Как я заметил, у нас в России подвергаются осуждению те, кто имеет государственное направление. Государственность причисляется к какому-то пороку, преступлению. Так осудили государственника Ивана Грозного, расширившего границы России, обвинив его в жестокости. Хотя стоило бы задуматься, мог ли молиться за всех казненных жестокий человек? Не есть ли здесь акт любви? Как это ни странно, за многие годы за Ивана Грозного подали голос только Сталин и в наше время – митрополит Иоанн Санкт-Петербургский. Так же осудили святого Иосифа Волоцкого, победившего ересь жидовствующих и, может быть, надолго удержавшего духовный разброд России. Он тоже в глазах судей оказался жестоким, хотя был добрейшей души человек.

Теперь вот настало время реабилитировать Сталина. Впрочем, не его только, но само понятие государственности. Сегодня мы сами воочию можем увидеть, какое преступление есть безгосударственность и какое благо – государственность! Как ни кричат, что в советское время много погибло в лагерях, но сколько гибнет сейчас без суда и следствия, безнаказанно, безвестно, ни в какое сравнение не идет та гибель. Весь ограбленный и обманутый народ теперь вздыхает: был бы Сталин, не было бы такой разрухи.

Но это реабилитация, так сказать, с человеческой точки зрения, а мне предстоит – с духовной, поскольку я священник.

Начну сразу с вопроса. Что лучше: «деспотизм» сталинских времен или демократия нашего времени – сталинцы, скажете, – тот же деспотизм, подавление свободы, принижение личности.

Либерализм, демократия – значит, полные права, полная свобода всего и вся.

Нет, господа, перед жестокостью демократии бледнеет всякий деспотизм. Скажите, пожалуйста, когда было больше обездоленных, заключенных, пусть и не в тюрьмы, когда преступность и безнравственность имели такую свободу на улицах и на телевидении, в печати и без печати? Когда еще, в какие времена весь народ, за исключением немногих, сидел на голодном пайке? Когда и какие правители с таким цинизмом, как теперь, разрушали собственную экономику в угоду более сильному соседу?

Но как все это, что я говорю, сообразовать с христианскими понятиями, спросят у меня? Христианство, что ли, атеизмом поддерживается? Ведь при сталинском деспотизме все было опутано атеизмом. Атеизм был везде и всюду.