Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой

Сколь ни может показаться это странным, но самообразование Джугашвили по широте и глубине освоенных знаний, по своему кругозору оказалось на голову выше, чем экстернат Ульянова-Ленина, по-видимому, сказался метод освоения материала. Впрочем, систематического образования недоставало и Сталину. Этот недостаток всю жизнь давал о себе знать, относилось ли это к политическим выступлениям или теоретическим работам. Особенно заметно это проявилось в его последней работе «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952). И хотя в 1949-1950 годах академик АН СССР Н. А. Вознесенский, написавший к этому времени 800-страничный труд «Политическая экономия коммунизма», в длительных, многочасовых личных беседах со Сталиным на Ближней даче последнего сделал максимум возможного для повышения экономического образования генсека, Сталину это не помогло.

Не написана по-настоящему до сегодняшнего дня и история личных взаимоотношений Ленина и Сталина. В советское время историки практически не затрагивали тему идейных разногласий между Лениным и Сталиным. А они были, и достаточно глубокие и принципиальные. Это обстоятельство ярко проявилось еще в 1913 году во время работы Сталина над статьей «Марксизм и национальный вопрос», которая была им написана по прямому поручению Ленина.

Ильич высоко оценивал эту работу. И не только он. Уже в период своей высылки из СССР Л. Троцкий писал: «На основании одной этой статьи размером в 40 печатных страниц можно было бы признать автора выдающимся теоретиком»[157].

Между тем в этом небольшом очерке прослеживаются корни глубокого и острого конфликта между двумя вождями, который в 1922–1923 годах едва не закончился полным разрывом отношений между ними.

Ленина всегда интересовал лишь вопрос удержания власти за большевистской партией власти в России[158], для чего ему была необходима теоретическая разработка тезиса о неприемлемости раздробления революционной партии по национальным отрядам. Сталин согласился этот тезис теоретически обосновать в своей работе, но, в отличие от Ленина, кавказский революционер смотрел гораздо дальше. Будущего генсека правящей политической партии интересовало, каким должно быть государственное устройство страны после победы революции.

Исходя из многонационального этнического состава Российской империи, ленинский протеже в своем очерке обосновал тезис о неприемлемости для России федеративного устройства. «Организационный федерализм, – писал он, – таит в себе элементы разложения и сепаратизма. …Полное обособление, полный разрыв – вот что показывает «русская практика» федерализма».

Выступив за соблюдение прав национальных меньшинств (национальные школы, родной язык, свобода вероисповедания), Сталин четко сформулировал мысль о том, что после победы революции для любой нации в рамках России речь не может идти ни о какой форме национального самоопределения – только «культурно-национальная автономия». Мы должны исходить из «целости государства национальностей, – пишет Сталин, – самоопределение же выходит из рамок такой целости. Национальная автономия противоречит всему ходу развития наций… Непригодная для настоящего, национальная автономия еще более непригодна для будущего, социалистического общества»[159].

Не менее жестко ставит Сталин вопрос и о неприемлемости для России любой формы федерального государства[160].

Ильич, конечно, заметил, что сталинская линия отличается от его собственных взглядов, причем довольно сильно, но спорить со Сталиным не стал, решил эту проблему по-иному. В 1914 году вождь публикует статью «О праве наций на самоопределение», где расставляет все точки над i. В частности, сформулировал тезис о том, что каждая национальная общность имеет полное право отделиться и образовать собственное независимое государство. Р. Такер, один из немногих западных советологов, кто сумел это разглядеть, подметил, что подход Ленина к решению кардинального для России вопроса – национального – «существенно отличался от сталинской расстановки акцентов»[161].