Сталин и евреи

За несколько месяцев до ожидавшегося освобождения Крыма и с учетом положения тысяч евреев, оказавшихся бездомными, дело стало неотложным. Хотя в ЕАК преобладало мнение, что поселение евреев в Крыму, в географической близости от еврейских центров, является уникальным шансом, который нельзя упустить, члены комитета обсуждали и предложение Переца Маркиша о расселении евреев на территории АССР немцев Поволжья, которые также были депортированы.

По-прежнему неясно, сколь тесно дискуссия о еврейской территории была связана с советскими планами депортаций. В архиве ЕАК имеются некоторые версии обращений к властям, отвергавшихся на том основании, что они казались слишком еврейско-националистическими, и Крымского меморандума, переданного Сталину, который Михоэлс, Эпштейн и Фефер обсуждали с наркомом иностранных дел В. М. Молотовым. Вероятно, руководящие члены ЕАК предварительно посвятили в крымские планы Полину Жемчужину и просили ее организовать встречу с Молотовым. Правда, информация об этом является результатом допросов, проводившихся начиная с 1949 г., во время которых допрашиваемым приходилось признавать факт таких бесед, чтобы уличить жену Молотова, еврейку. Роль Полины Жемчужиной как «ключевой фигуры» в реализации крымской идеи не подтверждается документами⁴⁵.

Фефер заявил на суде в 1952 г., что, по мнению Молотова, идея с демографической точки зрения выглядит хорошо, но не стоит ставить этот вопрос и создавать еврейскую республику в Крыму, так как евреи народ городской и нельзя сажать евреев на трактор⁴⁶.

Датированный 15 февраля проект письма Сталину содержит положение, связывающее националистические стремления евреев с сионизмом, от которого авторы, конечно, дистанцируются, более того, они, очевидно, намереваются рекомендовать свою идею в качестве некоего контрпроекта⁴⁷. Это положение отсутствует в версии, написанной и подписанной Михоэлсом, Эпштейном и Фефером, которая должна считаться окончательной. Она датирована тем же числом и была вручена Молотову с тем, чтобы он лично передал документ Сталину.

Во время упомянутого процесса Лозовский следующим образом изложил предысторию письма: Михоэлс и Фефер вернулись из США с сообщением о том, что организация «Джойнт» обещала финансовую помощь в случае заселения Крыма евреями. При встрече с Михоэлсом и Фефером Молотов сказал «посмотрим», но это, как говорил впоследствии Лозовский, конечно, не означало одобрения. Однако Михоэлс и Фефер интерпретировали эти слова в разговорах с другими членами ЕАК как согласие. Лозовский заявил далее, что в поддержке определенных проектов пожертвованиями со стороны капиталистов нет, собственно, ничего антисоветского, как показывали многочисленные примеры с 1917 г. Сам он оценивал крымский план скептически и говорил Михоэлсу и Феферу, что они не имеют права посылать свое письмо руководителям государства от имени комитета. Вскоре после этого Фефер заявил, что в середине 1944 г. Эпштейн пригласил его и Михоэлса поехать к Кагановичу. Тот подверг «Крымское письмо» критике, заметив, что евреи хотят не переселиться в Крым, а вернуться на свои старые места жительства. Такой проект, по его мнению, мог быть выдуман только актерами и поэтами⁴⁸.

Молотов послал копии Крымского меморандума, который был зарегистрирован в его секретариате 24 февраля 1944 г., Г. М. Маленкову, А. И. Микояну, А. С. Щербакову и Н.А. Вознесенскому. Проинформированы были также М. М. Литвинов, К. Е. Ворошилов и ближайший сотрудник Сталина Л.М. Каганович, причем последний получил информацию не от Молотова, который не поставил в известность также Л. П. Берию и Н. С. Хрущева⁴⁹.

Договоренности с Молотовым, подпись Эпштейна, который, несомненно, держал в курсе дела своих хозяев в НКВД, и просмотр текста Лозовским представлялись хорошими предпосылками для положительного ответа из Кремля. В 1944 г. ЕАК уполномочил Квитко посетить знакомый ему Крым, чтобы ознакомиться с положением там и прозондировать возможности основания еврейской автономной области или даже еврейской республики. Его отчет был включен в текст Крымского меморандума, а рассказ об убийстве жителей еврейской колонии Джанкой был опубликован в «Черной книге»⁵⁰.

Тема Крыма владела умами еврейской творческой интеллигенции Москвы до 1946 г. включительно. В 1945 и 1946 гг. серия статей о заселении евреями Крыма вышла как в «Эйникайт», так и в одноименном американском журнале, по сей день не включенном в научный оборот, сходном по политической тенденции и издававшемся АКЕПАУ. В руководящих кругах ЕАК со дня на день ожидали положительной реакции, ибо осуществление проекта разом решило бы многочисленные насущные проблемы советских евреев. Маркиш счел меморандум провокацией и поэтому не подписал письмо. Илья Эренбург, зная об антисемитизме Сталина и будучи в курсе общей политической ситуации, ведомый своим безошибочным инстинктом, предостерегал от крымского плана⁵¹.