Сталин и ГРУ

Очень крупным был провал в Финляндии. 10 октября 1933 года в Хельсинки финской полицией были арестованы нелегальный резидент Управления Мария Юльевна Шуль-Тылтынь и ее помощники Арвид Якобсон, Юхо Эйнар Вяхья и Франс Клеметти, а также значительная часть советской агентурной сети. Как писал в своей докладной записке Сталину Генрих Ягода, провал произошел вскоре после разоблачения бывшего начальника Пункта разведывательных переправ 4-го отдела штаба ЛBO Армоса Утриайнена как финского агента, якобы выдавшего финской полиции всю известную ему агентурную сеть в Финляндии и линии связи резидентуры. Естественно, после измены Утриайнена необходимо было перестроить работу резидентуры. Однако 4-м Управлением никаких мер предпринято не было. Принявший резидентуру в 1932 году военный атташе Александр Яковлев по-прежнему оставил линии связи в руках лиц, внушавших серьезные подозрения. Более того, игнорируя элементарные требования конспирации, Яковлев и его помощники Николай Сергеев и Яков Торский встречались с нелегальным резидентом Шуль-Тылтынь у нее на квартире. Когда в октябре 1933 года начались аресты второстепенных источников сети, у Яковлева и руководства Управления еще была возможность вывести из-под удара наиболее ценную агентуру и вывезти ее в Советский Союз. Однако это сделано не было, и вся резидентура была разгромлена.

Сразу же за финским провалом последовал грандиозный провал во Франции. 19 декабря 1933 года в Париже были арестованы резидент 4-го Управления Вениамин Беркович с женой, его помощник Шварц, связистка Лидия Шталь, профессор Луи Мартен, работавший в отделе шифров морского министерства, и несколько агентов. Аресты продолжались более года и затронули кроме Франции также Великобританию, Германию и США. Лишь немногим сотрудникам резидентуры удалось скрыться. У арестованных были изъяты документы, радиоаппаратура (коротковолновые приемники и передатчики). Французский провал, явно связанный с финским, так же, как и последний, можно было предотвратить. Еще в 1932 году тогдашний резидент в Париже Кильчицкий обнаружил за собой наблюдение и сообщил об этом руководству, но его не отозвали.

Конечно, провалы у военных разведчиков бывали и раньше. Неопытность, особенно в начале 20-х годов, отсутствие квалифицированной агентуры и, как следствие этого, использование для разведывательной работы членов местных компартий — все это было и у Разведупра, и у ИНО ОГПУ тоже. Но такое количество серьезных провалов, причем за такой короткий срок, было, пожалуй, впервые. На фоне этих провалов деятельность руководства Управления во главе с Берзиным выглядела не лучшим образом. После публикаций во французской печати и выступления Сталина на Политбюро Особый отдел ОГПУ, который наблюдал за работой Наркомата по военным и морским делам, забил тревогу. Так как уже в те годы работа всех звеньев разведывательной триады (Разведупр, ИНО ОГПУ и отдел международных связей Коминтерна) курировалась Сталиным, то ему и была адресована подробная докладная записка о работе 4-го Управления Штаба РККА. На десяти страницах шло сухое перечисление всех резидентур Управления с фактами, датами, фамилиями провалившихся. Выводы были сведены в один абзац: «Тщательное изучение причин провалов, приведших к разгрому крупнейших резидентур, показало, что все они являются следствием засоренности предателями; подбора зарубежных кадров из элементов сомнительных по своему прошлому и связям; несоблюдения правил конспирации; недостаточного руководства зарубежной работой со стороны самого 4-го Управления Штаба РККА, что, несомненно, способствовало проникновению большого количества дезориентирующих нас материалов». Документ подписал всесильный зампред ОГПУ Генрих Ягода.

Время тогда было тихое. Киров был еще жив, и массовый террор еще не начался. В 1937 или 1938 годах за подобные провалы расстреляли бы все руководство Разведупра, обвинив каждого из руководителей в принадлежности одновременно к нескольким иностранным разведкам. Но весной 1934 года до этого еще не дошло и к стенке никого не поставили. Сталин внимательно изучил докладную Ягоды, наложил на первой странице, как он всегда это делал, резолюцию «В мой личный архив. И.Ст.» и решил рассмотреть работу военной разведки на очередном заседании Политбюро. Были подготовлены необходимые документы и проект постановления. И 26 мая на очередном заседании Политбюро обсуждался пункт 229/213 «Вопросы 4-го Управления Штаба РККА». Было принято развернутое постановление, и протокол № 7 был упрятан в «Особую папку», где и пролежал 60 лет до 1994 года.