Сталин и ГРУ

Берзин, как начальник Управления, был на этом митинге, как и все присутствующие голосовал за эту резолюцию, а он и не мог поступить иначе. Все поднимали руки при голосовании, поднял и он. Но вот выступал ли он? Во всяком случае, в документах выступлений на митинге нет. Возможно, что никто на нем и не выступал, просто пришли, выслушали заранее заготовленный текст резолюции, молча подняли руки и разошлись по своим рабочим кабинетам. А может быть, и выступали, клеймили позором, требовали смерти и славили всех руководителей и руководящих. Все возможно. Но документов нет и живых свидетелей этого действа тоже нет. Поэтому автор ничего и не говорит о том, как вел себя Берзин на этом митинге.

Какие взаимоотношения были у наркома с Берзиным после его возвращения? Не виделись они два года, и та неприязнь, которая была у Ворошилова, очевидно, ушла в прошлое. Сейчас уже невозможно определить: советовался ли генсек с наркомом по поводу возвращения Берзина или принимал решение самостоятельно. А не зная этого, строить какие-то предположения нет смысла. Во всяком случае, если судить по имеющимся испанским документам, с которыми Берзин ходил к нему в кабинет, виделись они довольно часто и взаимоотношения у них были нормальными. Нарком поддерживал Берзина в испанских делах и с уважением относился к его испанскому опыту, не отвергая с ходу предложения начальника разведки.

Чем занимался вновь назначенный начальник Управления за те неполные два месяца, когда он опять занимал свой кабинет? На него обрушился шквал неотложных повседневных дел, естественных для любого крупного военного руководителя. Текущая переписка, ответы на многочисленные запросы различных военных организаций, кадровые перестановки, связанные с репрессиями, и в Управлении, и в окружных разведывательных структурах, присутствие на различных совещаниях, на которых он обязан был бывать как руководитель военной разведки. В общем, обычная и хорошо знакомая по предыдущей работе круговерть, когда на работу приходишь рано, уходишь очень поздно, и все равно не хватает времени. Среди повседневной работы особенно выделялось испанское направление — работа отделения «X» по оказанию военной помощи Испанской Республике. Руководил этой работой непосредственно Урицкий, и теперь это руководство было целиком возложено на Берзина. Как бывший главный военный советник, он отлично знал обстановку в Испании и мог успешно руководить всеми делами испанского направления Разведупра.

Помощь Республике выглядела внушительно. Первые сводные цифры за полгода с 26 сентября 1936-го по 13 марта 1937-го впечатляли. 227 самолетов (истребители и бомбардировщики «СБ»), 206 танков и 60 бронемашин, 196 орудий среднего калибра, 3587 станковых и 3150 ручных пулеметов, 376 миллионов патронов различных типов и 120 тысяч ручных гранат. Это по основным номенклатурам. А кроме этого, большое количество запасных частей для самолетов, танков, артиллерии, пехотного оружия, А также многие сотни тонн горючего, смазочных материалов и материалы для снабжения действующих в «X» частей. Основная линия снабжения шла из Севастополя в Картахену (20 рейсов), три рейса были отправлены из Ленинграда и Мурманска в Страну Басков на севере Испании. Транспортный поток не прерывался ни на один день. Не успевал отойти от причалов Севастополя один пароход, как на его место тут же под погрузку становился другой. И все равно ни вооружения, ни материалов для Республики не хватало. Берзин, бывая на испанских фронтах, видел, с какой скоростью поглощалось все то, что поставлял Советский Союз. Но только находясь в Москве, зная, какое количество пароходов (11 советских и 11 испанских) было задействовано на линии Черное море — Картахена, представил весь масштаб перевозок и военной помощи Республике.