Сталин и НКВД

Летом 1937 года начались и т. н. «национальные операции»: польская (Приказ 00485), немецкая (Приказ № 00439), харбинская (Приказ № 00593), затем латышская (Приказ № 49990) и др. Удар наносился по «шпионам» и «диверсантам» определенных национальностей. Решение о репрессиях в проведении этой операции принимала т. н. «двойка»: комиссия из руководителей НКВД и Прокуратуры. То есть это так же была внесудебная расправа. «Двойка» в регионе не имела право самостоятельно осудить заключенного (этим она отличалась от «тройки» кулацкой операции). Списки арестованных направлялись в центр, где решение должна была принимать комиссия НКВД СССР (Ежов) и Прокуратуры СССР (Вышинский). Входе национальных операций были так же уничтожены сотни тысяч людей: в результате польской — более 104 тыс., немецкой — 31 тыс., латышской — более 17 тыс. и т. д.

Рискну высказать предположение, что столь разная юридическая процедура — отражение разных социально-политических процессов. Значительная часть осужденных через Военную Коллегию Верховного Суда (не менее половины) — члены ВКП(б), часто представители партийно-государственного аппарата и офицеры. Как можно понять, удар по этой группе населения требовал более жесткого контроля со стороны членов Политбюро. «Массовые операции» были направлены, прежде всего, против широких слоев населения (большинство репрессированных — крестьяне и рабочие), представителей правящей партии среди них было значительно меньше.

У этих явлений разная хронология — обычно и мемуаристы, и исследователи ищут начало «Большой чистки» в убийстве Кирова (на самом деле, как будет показано ниже, надо начинать с лета 1936 года), в то время как дата начала «массовых операций» явно иная — лето 1937. В дальнейшем будет показано, что и окончание «чистки» не совпадает с окончанием массовых операций.

Представляется, что многие ошибки исследователей возникают из-за того, что два этих процесса неправомерно смешиваются. На самом деле, «Большая чистка» может иметь одни причины и механизмы развития, а «Большой террор» — другие.

Особенность данного исследования в том, что оно построено на анализе статистического материала: выявлении особенностей хода репрессий в разных регионах страны. В общей сложности было изучено около 128 тыс. справок на репрессированных, которые содержатся в книгах памяти. Была сделана попытка выявить эволюцию социокультурных и национальных характеристик лиц, оказавшихся жертвами террора.

Ход «Большой Чистки» (репрессий номенклатурных работников) можно восстановить по сталинским расстрельным спискам. Центральный аппарат НКВД арестовывал и направлял в Военную коллегию Верховного суда списки репрессированных. Всего в списках «Москва-Центр» 6300 человек. Это представители власти, интеллигенция и простые граждане СССР. По мере развития репрессий удельный вес представителей власти нарастает, достигая 60 %. В работе «Сталин и НКВД» я показал, что «чистка» в ЦК предшествует репрессиям против представителей партийно-государственного аппарата. Кроме того, репрессии членов ЦК начинаются быстрее и заканчиваются быстрее, чем «чистка» номенклатуры (динамика резче). Эти выводы можно сделать из сравнения диаграммы репрессий в ЦК с диаграммой арестованных и осужденных впоследствии

Верховным Судом номенклатурных работников (диаграмма № 1). Аресты начинают расти со второй половины 1936 года — с прихода Ежова. Значительного размаха они достигают летом 1937, правда, кульминация приходится на декабрь 1937 г.

В чем причина репрессий в политической элите СССР — ЦК ВКП(б)? По мнению В.М. Роговина, террор был направлен против тех слоев партийной бюрократии, которые сохраняли остатки верности коммунистическим идеалам. «Зверское очищение правящего слоя от инородных элементов, т. е. тех людей, в сознании которых сохранилась верность традициям большевизма, имело своим следствием все больший разрыв между бюрократией и массами».

Иными словами, суть концепции Роговина в попытке описать события, как разрыв режима Сталина с революционным прошлым, в конфликте между диктатурой и старыми большевиками. Свою точку зрения он обосновывает анализом выступлений членов ЦК на февральско-мартовском 1937 года пленуме рассказами Орлова и Кривицкого о конфликте Сталина с «ленинской гвардией» и др. Попыткой уничтожить силы, несущие «традиции Октября», исследователь считает и дело Тухачевского, сталинский террор был попыткой нанести удар по тем силам в партии, которые пытались реально сопротивляться диктатуре: «ежовщина» была превентивной гражданской войной против большевиков-ленинцев, боровшихся за сохранение и упрочение завоеваний Октябрьской революции». В качестве доказательств изложенной точки зрения он приводит факты сопротивления троцкистов в оппозиции, героическую борьбу троцкистов в тюрьмах, попытку Пятницкого организовать сопротивление террору на июньском пленуме.