Сталин и Рузвельт. Великое партнерство

24 марта в кабинете Белого дома президент встретился со своим спичрайтером Робертом Шервудом: ему было необходимо сделать вставки в тексты двух предстоящих выступлений – на годовщине дня рождения Джефферсона 13 апреля и, несколько позднее, на открытии конференции в Сан-Франциско. Он попросил Шервуда найти для него цитату из Джефферсона на тему роли науки, чтобы вставить ее в речь, написанную ко дню рождения Джефферсона. Было очевидно, что его продолжала очень сильно волновать проблема атомной бомбы. Через неделю Франклин Делано Рузвельт отправился в Уорм-Спрингс. А спустя еще две недели президент Соединенных Штатов скончался. Ни у кого нет ни малейших сомнений в том, какой именно путь выбрал бы Рузвельт, останься он в живых. Международный контроль, основанный на обеспечении свободного доступа, был практически главной идеей Рузвельта, ведь целью всей его жизни являлось создание влиятельной международной организации. Его план послевоенного ограничения вооружений с самого начала опирался на принцип равенства четырех «международных полицейских». Он всегда стремился избежать каких-либо сговоров за спиной Сталина и сохранения в тайне от него сведений, касающихся атомной бомбы. Это поставило бы Советский Союз в положение второсортного государства, к чему стремился Черчилль, но не Рузвельт. Он хотел держать Сталина поближе к себе, обеспечить Советскому Союзу достойное место в содружестве наций, а не вытеснять его оттуда. Самые влиятельные члены британского кабинета министров, включая лорда Червелла, как и самые влиятельные американские представители, вовлеченные в атомный проект, выступали за совместный с Советским Союзом контроль как единственную возможность предотвратить гонку вооружений. Многие историки утверждают, что, поскольку Франклин Рузвельт так и не рассказал Сталину о бомбе, значит, он возражал против этого. Но президенту всегда было свойственно тянуть с принятием решения по важным вопросам до последней минуты. Ему всегда нравилось постоянно прокручивать в голове различные варианты решения, на которые могли повлиять самые свежие новости по волнующему его вопросу. По этой причине ближнему окружению президента он был известен своей крайней неторопливостью. Он думал, что у него впереди еще масса времени, он не считал, что ему следует торопиться с принятием решения. Он, вероятно, думал, что время для принятия решения еще не наступило. Что касается атомной бомбы, то Рузвельт полагал, что впереди у него еще месяцы, чтобы все окончательно взвесить. К несчастью, у него их не было.

Глава 13 Ялта

Друг президента США и его спичрайтер Сэм Розенман позднее отмечал: после того как наконец удалось согласовать со Сталиным решения о времени и месте проведения заключительной конференции, Франклин Рузвельт выглядел так, словно сбросил со своих плеч непосильный груз[769]. Казалось, президент снова набирается сил и теперь уже с энтузиазмом воспринимает предстоящую поездку, что не часто с ним случалось в последнее время. Для всех, кто хорошо знал Рузвельта, причина была очевидна: он надеялся, что результатом конференции станет достижение его самой заветной мечты – рождение международной организации, которая будет иметь власть для удержания государств в пределах их собственных границ. Если это удастся, он войдет в историю как руководитель и единственный архитектор мирового правительства. Возможно, он не думал об этом в таких пафосных терминах, это не было свойственно Рузвельту. Гораздо важнее для него было создать инструмент, который положит конец мировым войнам. А еще это означало бы, что он добился успеха там, где потерпел поражение Вильсон.

Местом проведения конференции по решению Сталина стала Ялта в Крыму. Крым, который находился очень далеко от Америки, из-за чего президенту пришлось совершить весьма дальнюю поездку, был выбран Сталиным не случайно – он никуда не поехал бы дальше советского побережья Черного моря, а без участия Сталина не могло быть речи о создании Объединенных Наций, как и об успешном строительстве послевоенного мира. Черчилль был готов поехать куда угодно, хотя к Ялте относился скептически и даже заявил Гарри Гопкинсу: «Даже если бы мы десять лет убили на поиски места для конференции, мы не смогли бы придумать места хуже этого»[770].