Сталин и Рузвельт. Великое партнерство

22 января в 22:00 Франклин Делано Рузвельт был доставлен на железнодорожную платформу, принадлежавшую Бюро по выпуску денежных знаков и ценных бумаг, где его ждал бронированный персональный вагон «Фердинанд Магеллан» с пуленепробиваемыми окнами толщиной 7,5 сантиметра. В 23:00 президент уже был в постели. Эта платформа была обычным местом посадки президента в вагон: во-первых, она специально охранялась, во-вторых, была вровень с полом железнодорожного вагона, и президент мог самостоятельно переместиться в своем инвалидном кресле из автомобиля прямо в вагон. Президентские апартаменты в «Магеллане» состояли из спальни, ванной комнаты с душем, еще трех дополнительных спален, столовой, кухни и гостиной. (Туалетные комнаты были во всех вагонах поезда, но душевая кабина была только здесь.) В состав поезда входили: вагон связи с дизель-генератором и радиостанцией, с помощью которой Рузвельт, используя специальные коды, поддерживал связь со своей «Штабной комнатой», четыре спальных вагона, вагон-столовая и вагон-салон для остальных пассажиров. Кроме Бирнса, президента сопровождали его дочь Анна, адмирал Лихи, Росс Макинтайр, адмирал Уилсон Браун, генерал Па Уотсон, доктор Брюэнн, Эдвард Дж. Флинн, видный функционер и бывший лидер Демократической партии, и его пресс-секретарь Стив Эрли. (Флинна в состав делегации включили в последний момент, так как Рузвельт рассчитывал, что присутствие Флинна в Ялте повысит его престиж и что после конференции тот посетит Москву и папу римского и обеспечит улучшение отношений между Римской католической церковью и Россией.) Группа филиппинских поваров из «Шангри-Ла», президентского имения в Мэриленде, которым предстояло кормить президента в Ялте, располагалась в одном из спальных вагонов. Гопкинс и Стеттиниус ожидали Рузвельта на Мальте. Как только президент уснул, поезд, которому уступали дорогу все прочие поезда (интервал между «Магелланом» и любым иным поездом должен был составлять не менее двадцати минут, в противном случае другой поезд просто отгоняли на запасной путь), начал движение вперед с предельной скоростью 64 километра в час. Были приняты все меры безопасности: вооруженная охрана наблюдала, как поезд проходит под эстакадами, над кульвертами, стрелками и пересечениями с другими магистралями. Участки, где рельсы шли параллельно и близко к шоссейным дорогам, патрулировались моторизованными подразделениями. В Ньюпорт-Ньюс, штат Виргиния, «Магеллан» прибыл точно по графику еще до рассвета. В порту президента ждал «Куинси», новый быстроходный тяжелый крейсер, получивший боевое крещение в Нормандии при высадке десанта. До восхода солнца крейсеру предстояло сняться с якоря и отправиться в путь с президентом США и сопровождающими его лицами на борту.

Рузвельт признавался Дейзи, что его очень беспокоило, не будет ли конференция слишком утомительной для него («он опасался, что она его измотает, что ему придется находиться в постоянном напряжении, особенно при беседах с “Дядюшкой Джо“ и У.С.Ч.»[814]), но в это плавание на борту корабля он отправился с большим удовольствием. Когда президент поднялся на борт, он сказал Дейзи, что «ему хотелось бы попасть в лифт, подняться до своей каюты на верхней палубе, позавтракать, а потом появиться на палубе подышать морским воздухом». А дальше произошло следующее: «Как писал сам Франклин Рузвельт, мы поднялись на борт и позавтракали, а когда вышли на палубу, корабль был уже далеко от берега»[815].

Вечером первого дня Рузвельт сидел с Анной на палубе, наблюдая проплывающий вдали берег Виргинии. Будучи уверенным в сдержанности Анны в беседах и хорошо зная, как она скрывала от Элеоноры его многочисленные встречи с Люси Резерфорд, с которой он обещал Элеоноре больше никогда не встречаться, Рузвельт показал дочери место, где обычно жила семья Люси. «Вон там расположена их плантация»[816], – заметил он.

Ежедневные морские воздушные ванны, почти полный штиль на море, утренний сон («надо еще вздремнуть после завтрака»[817]), послеобеденный сон (Анна потом напишет, что президент «все спит и спит»[818]), совместные ланчи и обеды в каюте президента, затем просмотр кинофильмов и десятичасовой ночной сон (как он говорил Стеттиниусу) – вот и все, что мог позволить себе Рузвельт на корабле. Удалось избежать неприятных сюрпризов: дважды на кораблях сопровождения посчитали, что засекли сигналы подводных лодок противника, но оба раза тревога оказывалась ложной. Уильям Ригдон рассказывал, что в день своего рождения, 30 января, президент «от души смеялся», когда пять соперничавших между собой групп на борту «Куинси» испекли и преподнесли ему пять праздничных тортов. Ригдон говорил, что президент «работал с присущей ему энергией, просматривал целый ворох почты… питался как обычно, в первые несколько дней его вообще никто не беспокоил, не было даже сильного волнения на море… он беседовал, много смеялся, рассказывал разные истории, а за вечерними коктейлями по обыкновению был весьма оживлен»[819].