Сталин и Рузвельт. Великое партнерство

На конференции в Ялте отсутствовал Литвинов, что, вне всяких сомнений, было делом рук Молотова. Но именно Литвинов точнее всех оценил позиции США перед Ялтинской конференцией. Еще в январе он предсказывал: «США совершенно не интересует судьба балтийских республик, Западной Украины и Белоруссии. Под давлением определенных кругов Рузвельт, вероятно, допустит “идеологические“ оговорки. Например, он может предложить плебисцит в балтийских республиках, не придавая особого значения такому предложению. В конечном итоге он смирится с неизбежным и признает границы, какие мы пожелаем»[833].

Главные советники Сталина говорили ему, что Рузвельт уступит советским позициям в отношении польского правительства и границ, что он доброжелательно относится к предоставлению долгосрочного кредита, а американская позиция по вопросу о вето в Совете Безопасности не столь опасна, как это казалось раньше.

Рузвельт, Черчилль и Гарриман взяли с собой дочерей, поехал в Ялту и сын Гопкинса Роберт. Анна Беттигер, которой отец не разрешил ехать в Тегеран, все-таки настояла на своей поездке в Ялту. Хотела поехать и ее мать, но для Рузвельта оказалось важнее взять с собой Анну, которая во время отдыха президента проявила себя вместе с Дейзи Сакли прекрасным организатором. Анна нисколько не смущалась, что отец предпочел взять с собой ее, а не супругу: «Если бы поехала мама, то не смогла бы поехать я… Гарриман и Черчилль тоже предпочли взять с собой дочерей, а не жен»[834]. Сара Черчилль-Оливер была в Тегеране, где отец обнаружил, что она может быть хорошим помощником, и теперь она выполняла функции ближайшего сотрудника премьера. Кэтлин жила с отцом в московском «Спасо-хаусе» и работала с ним, и было совершенно естественно, что она сопровождала его и в Ялте. Для комплекта не хватало только Светланы, восемнадцатилетней дочери Сталина, кстати, прекрасно владевшей английским языком. Отношения Светланы с отцом были непростыми: он сослал в Сибирь ее первую любовь, еврейского журналиста, и скрепя сердце согласился на ее брак с Григорием Морозовым, однокурсником Светланы по Московскому университету, который тоже оказался евреем, а к евреям Сталин относился без симпатий. К тому же Светлана была на шестом месяце беременности. (У Сталина было два сына: старший Яков, от первого брака, находился в плену у немцев. Немцы через посредство графа Бернадотта предложили Сталину обменять Якова на фельдмаршала Паулюса, но Сталин, хотя и с сожалением, но отказался: «Я вынужден отказаться… Что они сказали бы мне, миллионы наших отцов?.. Нет, я не имел права»[835]. После этого Якова расстреляли. Хотя этот факт никогда не получал официального подтверждения, ходили слухи, что он сам бросился на ограду лагеря, вынудив охранников застрелить его. Второй сын Сталина, Василий, начал войну капитаном, когда ему было всего двадцать лет, а в двадцать четыре он был уже генерал-лейтенантом. Молодой, амбициозный, безответственный и непригодный для командования людьми, Василий впоследствии стал алкоголиком.)

* * *

В Ялте Рузвельт продолжал продвигать свои идеи создания всемирной организации, достаточно сильной, чтобы положить конец войнам и удержать любое государство от нарушения границ и вторжения на территорию соседа. У него были два партнера, готовых применить силу в отношении других стран в интересах своей собственной страны, но не готовых признаться в этом. Разумеется, между мирами Черчилля и Сталина лежала глубокая пропасть. Если вы входили в магический круг Черчилля (если вы были белым человеком), вы находились в полной безопасности. Но никто не мог чувствовать себя в безопасности, когда имел дело со Сталиным. Кроме, возможно, Молотова и Франклина Делано Рузвельта.

Разногласия британской стороны с Рузвельтом напоминали скорее разногласия внутри семейства. Но недоверие Британии к Сталину было несравненно глубже. Показательно заявление Черчилля на эту тему, выражающее его антагонизм в отношении к Сталину, граничащий с ненавистью: «Поддерживать добрые отношения с коммунистом – все равно что заигрывать с крокодилом. Не поймешь, то ли пощекотать его под подбородком, то ли дать ему по голове»[836].