Сталин и Военно-Морской Флот в 1946-1953 годах

Письмо о незаконной передаче высотной торпеды попало в руки Булганина как раз, кстати, т. к. к Кузнецову и его ближайшему окружению, к этому времени, накопилось немало вопросов, по их несанкционированным отношениям с англичанами и американцами в конце войны. Ну, а давно враждовавший с Кузнецовым Булганин, выбрав время, подсунул письмо Алферова под горячую руку Сталину. Следует сказать, что, оставляя за Наркомом ВМФ право на прямые контакты с союзниками, Сталин запретил ему принимать какие-либо серьезные решения, без личного разрешения В.М. Молотова, который курировал международные контакты Наркомата ВМФ. В дальнейшем, Кузнецов, оправдываясь, будет говорить, что из-за большой загруженности Молотов не всегда мог уделять внимание флоту, поэтому он ближе к 1945 году стал ряд вопросов, связанных, с взаимоотношениями с союзниками, решать сам, не уведомляя своего куратора.

Возможно, что все в истории с Кузнецовым и близкими к нему адмиралами и закончилась бы не столь трагически, если бы н тогдашняя внутриполитическая ситуация в СССР.

Как раз в это время в стране начинается борьба с космополитизмом -массовая политическая кампания, направленная против скептических и прозападных тенденций среди определенной части советского общества, которые рассматривались как антипатриотические.

При этом именно в это время Сталин зачищал маршальский и генеральский корпус от многочисленных мародеров, погрязших в грабежах немецких трофеев. Список таких мародеров возглавлял. Как известно, маршал Г.К. Жуков. Расправлялся с грабителями Сталин безжалостно - смещал с должностей, снижал в званиях, отправлял в тюрьмы.

Следует сказать, что адмиралы ВМФ оказались намного выше в моральном отношении своих армейских коллег и в мародерстве особенно замешаны не были. Однако у них оказалась другая «ахиллесова пята» - прямые контакты с бывшими союзниками, доходившие порой до откровенно дружеских отношений. Но то, что было вполне позволительно в 1944 году. В 1948-м выглядело уже как откровенная измена. Поэтому, когда Сталину был представлен перечень прегрешений Кузнецова и его соратников, Сталин дал команду на проведение суда чести.

Из воспоминаний Н.Г. Кузнецова: «В деле «крутых поворотов» моим злым гением, как в первом случае (отдача под суд), так и во втором (уход в отставку), был Н.А. Булганин. Почему? Когда он замещал наркома обороны при Сталине, у меня произошел с ним довольно неприятный разговор из-за помещения для Наркомата ВМФ. Он тогда беспардонно приказал выселить из одного дома несколько управлений флота. Я попросил замену, он отказал. Согласиться с ним я не мог и доложил Сталину. Сталин, вставая на мою сторону, упрекнул Булганина: как же выселяете, не предоставляя ничего взамен? Булганин взбесился. Придя в свой кабинет, он заявил мне, что «знает, как варится кухня», пообещав при случае все вспомнить... Вскоре подоспела кампания по борьбе с космополитами, и ряд дел разбирался в наркоматах. Некий В.И. Алферов, чуя обстановку (конъюнктуру), написал доклад, что вот-де у Кузнецова было преклонение перед иностранцами, и привел случай с парашютной торпедой. Подняли все архивы в поисках еще чего-либо более «криминального». Я только удивлялся, как за всю бытность мою во главе Наркомата и в течение всей войны при очень больших связях, которые я вынужден был поддерживать с англичанами, американцами и другими союзниками, и всякого рода взаимных передачах во исполнение определенных директив и личных указаний нашлось так мало или почти ничего сколько-нибудь существенного, что нарушало бы самые строгие нормы поведения. Булганин подхватил это и, воодушевившись, сделал все возможное, чтобы «раздуть кадило». В тех условиях это было нетрудно сделать. Действовали и решали дело не логика, факты или правосудие, а личные мнения. Булганин к тому же мало разбирался в военном деле, хотя и хорошо усвоил полезность слушаться. Он и выполнял все указания, не имея своей государственной позиции. Он был плохой политик, но хороший политикан.»