Сталин и заговор генералов

Или образец полемики между К.Ворошиловым и М.Леван-довским. Левандовский, в это время командующий Сибирским военным округом, относился к сторонникам «механизации» Красной Армии. «Мне думается, что нормы, которые сейчас существуют в наших уставах, устарели», — говорит он.

Реплика Ворошилова: «Сколько танк должен дать км в час, если у нас он проходит км в 30 секунд?»

Левандовский: «80 км в час».

Ворошилов: «Тогда он должен делать 120 км в час. Таких танков на свете нет».

Левандовский: «Есть танки Т-2, о которых в журнале дается характеристика, что они могут в час делать 80 км. В «Красной Звезде» в отделе разных новостей вскользь было сообщение о том, что танки системы «Кристи» могут делать до 100 — 120 км в час».

Ворошилов: «В «Красной Звезде» сплошь и рядом печатают ерунду»^{1271 1272}.

В этом же плане в первой половине 30-х гг. складывалась весьма характерная нравственная атмосфера в БВО, творцом которой был сам командующий округом И.Уборевич. «При нем в округе существовало ничем не оправданное неофициальное деление старшего командного состава на две так называемые «школы» — старую и новую, — вспоминал генерал С.Калинин. — Практически это выражалось в том, что часть командного состава (представители «новой школы») получала всевозможные привилегии, пользовалась особым уважением командующего, а другая часть (представители «старой школы», к которым Уборевич относил всех, чья точка зрения на обучение и воспитание войск не совпадала с его взглядами) находилась как бы в тени, далеко не всегда получала поддержку даже в осуществлении ценных начинаний»¹.

...В высших партийных и правительственных кругах кулуарно с подозрительностью, а в период репрессий — громогласно больше всего, разумеется, говорили о «группе Тухачевского».

«Нам было известно, что Тухачевский настроен оппозиционно к Ворошилову, что он имеет группу своих людей и что эта группа разделяет настроение Тухачевского», — вспоминал зам-наркома внутренних дел Г.Прокофьев^{1273 1274}. «К числу лиц, окружавших Тухачевского, — по свидетельству Н.Кузьмина, отражающему ситуацию до 1934 г., — относились Дыбенко, Уборевич, Корк, Путна, Примаков. Нужно отметить исключительно дружественность взаимоотношений между Тухачевским, Убореви-чем и временами приезжавшим в Москву Якиром. Обычно мы встречались в домашней обстановке. Говорили на разные темы, в том числе и о вопросах военного строительства. Все эти разговоры носили доброжелательный характер, обычно сводились к обсуждению политики партии. При этом правильность линии ЦК бралась под сомнение. По мнению Тухачевского, из числа военных в Реввоенсовете были только два человека — он и

С.С.Каменев, а все остальные, в том числе и нарком, — только политическими работниками. Военных работников Белова, Шапошникова, Егорова и других, близких к наркому, Тухачевский считал «рутинерами», недостаточно понимающими современное военное дело. Тухачевский, как он мне тогда говорил, своей основной задачей ставил добиться назначения нескольких ориентирующихся на него командующих войсками членами Реввоенсовета в целях усиления влияния чисто военных на деятельность Реввоенсовета»¹²⁷⁵.

Впрочем, не только военные и политические вопросы обсуждались во время встреч этих людей, особенно в праздничные дни. Их поведение красноречиво обнаруживает характер взаимоотношений между ними. «В доме на Арбате к старым друзьям прибавились новые, приятели Примакова — Якир, Тухачевский, Уборевич, Егоров... — сохраняла в своей памяти эти дни Л.Брик (жена В.Примакова). — Под Новый, злосчастный 1936 год Лиля устроила маскарад, она любила подобные затеи. Все были одеты неузнаваемо: Тухачевский — бродячим музыкантом со скрипкой, на которой он играл, Якир — королем треф, Л.Ю. была русалкой — в длинной ночной рубашке цвета морской волны... Это была веселая ночь. Я помню фотографии, вскоре исчезнувшие в недрах НКВД, — все радостно улыбаются с бокалами шампанского, встречая Новый год, который для многих из них окажется последним»¹.