Сталин и заговор генералов

Действительно ли красные командиры являлись безвинными жертвами кровавого тирана? Или все было гораздо сложней... Кланы, группы, фракции и ожесточенная грызня между ними, контакты с белоэмигрантскими центрами и коварные интриги в Кремле — обо всем этом вы узнаете из новой книги Сергея Минакова «Сталин и заговор генералов».

ББК 63.3(2)6-8

© С. Минаков, 2004

ISBN 5-699-09149-1

© ООО «Издательство «Яуза», 2005 © ООО «Издательство «Эксмо», 2005

ВВЕДЕНИЕ

Оборонные проблемы предопределяли исторический путь России. Это было обусловлено и ньше не преодоленным противоречием между обширностью территории и относительно малой численностью населения, низкой его плотностью. Таким образом, геополитический фактор в истории России приобрел гипертрофированный характер. Этими обстоятельствами в значительной мере были (и есть) Обусловлены господствующие формы политического устройства, идеологическая устремленность, смыслообразующие стимулы социокультурных настроений, ментальность. В конце концов, это цивилизационное противоречие создавало мощную макроисторическую предпосылку и для отставания России в ходе модернизации, и для ее великой революции, и для ее трагической и победоносной судьбы во Второй мировой войне. Действует оно и ньше. Оборонные проблемы в России издавна не являются лишь ведомственными или государственными. Как правило, они общенациональны. Они в значительной мере стимулируют даже творческие яатения в культуре вообще.

Именно в этом, социокультурном аспекте мне хотелось бы главным образом рассмотреть высшее командование Красной Армии — советскую военную элиту в 20 — 30-е гг. Ее специфику составляет ряд особых, по-своему уникальных, обстоятельств, нуждающихся в пристальном внимании.

Во-первых, следует иметь в виду, что советская военная элита вырастала из революционного хаоса, из «революционной смуты», сохраняя многие годы спустя генетическую связь со стихией, ее породившей. «Геном» Русской революции был заложен и в ее структуру, и в ее плоть, и в ее дух.

Сама же Русская революция, духовно рожденная в «русском коммунизме» и устремленная к нему, в сущности, обозначилась прежде всего в двух фундаментально важных аспектах — своеобразных итогах многовекового исторического развития России. Обнаружив исчерпанность прежнего способа «выживания» рос-

сийской, или евразийской, «цивилизации», она оказалась выражением неудачи России на пути модернизации и ее несостоятельности перед небывалым и неожиданным испытанием в Первой мировой войне. Культурная элита России, за редким персональным исключением, не нашла не просто верного, но, что немаловажно, социально и политически убедительного решения «цивилизационной проблемы» без революции. В ходе революции и Гражданской войны свои услуги в ее решении предлагали уже «новые люди», — «красные», «белые» революционеры, но не «старорежимные».

В то же время революция и Гражданская война, по существу, являлись также одним из способов модернизации России — попыткой насильственного перераспределения мирового достояния. И чего не смогли добиться С. Витте и П. Столыпин реформами, «огнем и мечом» «Мировой революции» пытались обеспечить ее «вожди».

«Архетип революции», сложившийся на основе Великой французской, обозначил две альтернативные «модели» ее судьбы: «революционные Наполеоновские войны», венчавшие революцию треуголкой Наполеона, или нож гильотины, нависший призраком Робеспьера над головами тысяч его соотечественников. В ставшей афоризмом фразе Дантона — «революция пожирает своих детей» — затаился, кажется, некий «закон истощения революции»: революционеры обречены на гибель либо на полях сражений Наполеоновских войн (французский вариант), либо на гильотине от рук прежних товарищей, ожидающих своей участи в очереди на эшафот. Это уже «российский вариант» «истощения революции».

В контексте обозначившихся рассуждений эпоха «Мировой революции» (в реалиях и ожиданиях), в собственно «революционных» и надвигающихся (преимущественно в воображении) Наполеоновских войнах вдруг обрывается в 1924 г. Смерть В. Ленина в тот год, — скорее, лишь совпадение. Совокупность многих обстоятельств после 1924 г. уже исключает вариант гибели на полях сражений «революционных войн». После оставался, превращаясь постепенно в роковую неизбежность, один-единст-венный вариант — погибнуть «врагами народа» на эшафоте. Вопрос был лишь в том, кто из революционеров будет выполнять роль судей и палачей и когда им в свою очередь будет уготована участь жертв и «врагов народа».