Сталин и заговор генералов

В частности, М.Петров справедливо указывал на фундаментальные стратегические просчеты российского политического и военного руководства, начиная еще с первой половины XIX в., недооценивавшего стратегическую значимость «проливов» и Константинополя, в частности, в период 1 -й мировой войны. Петров и его единомышленники утверждали, и не без основания, что главным противником в геостратегическом плане для России и СССР являлась и является Великобритания. «Задача утвердить влияние Англии на Балтике была для нее постоянной задачей», — считал Петров¹.

В контексте геостратегических идей так называемой «старой школы», к которой принадлежали вышеперечисленные военно-морские специалисты, оставшиеся в Красном Флоте во главе с уже упомянутым выше профессором М.Петровым, задачи флота определялись стремлением на «океанский простор», «на широкие морские пути». А так как всеми выходами из русских вод владели другие государства, то нужно было эти выходы захватить.

Один из молодых военно-морских начальников Красного Флота, оппонент этих взглядов, назвал эту линию «активно-проливной»^{1068 1069}. Поясняя взгляды сторонников «старой школы» — «владения морем», бывший военно-морской летчик А.Якимычев в 1928 г. констатировал, что «царская Россия, состоявшая в известных договорных отношениях с Францией и Англией, готовилась к войне на море против турецкого флота и части германского флота»¹⁰⁷⁰. Оппоненты сторонников «владения морем» из

_______ — С. МИ11АК0В ■ ' ■

числа молодых флотских командиров, аргументируя свою позицию и потерей СССР большей части военно-морских портов на Балтике, и возросшей ролью военно-морской авиации и подводного флота, и скудостью экономических возможностей, но главное — «коренным изменением политики Советского государства»¹. Они поддерживали точку зрения Тухачевского и Штаба РККА. Они считали, что в отличие от положения царской России «Советское правительство вынуждено иметь военно-морскую силу исключительно для защиты завоеваний Октября, а не с целью агрессивных намерений, а также в числе своих вероятных противников имеет коалицию, возглавляемую государством, обладающим первоклассным надводным флотом»^{1071 1072 1073}. Расставляя все точки над «Ь>, сторонники «континентальной» геостратегической концепции (М.Тухачевский, из моряков — И.Лудри, К.Душенов, Кожанов и др.) считали, что «Советское государство переживает период «мирной передышки». Антисоветский блок, возглавляемый Англией, принимает все более и более отчетливые формы. В случае войны судьба Советского государства, а значит, и пролетарской революции будет решаться на сухопутном фронте войны, следовательно, морское направление по отношению к сухопутному явится лишь вспомогательным»'¹.

Впрочем, дискуссия по проблеме «геостратегической концепции» — «континентальной» или «владения морем» — продолжалась с 1924 по 1928 г., поскольку в указанный промежуток времени Советское правительство и военное руководство не исключали возможности придерживаться перспектив (хотя бы отчасти) «владения морем». Имел место расчет на возвращение Францией большого надводного флота, уведенного врангелевскими адмиралами в 1920 г. в Бизерту. С этой целью туда был направлен Е.Беренс, однако, несмотря на достигнутое в принципе соглашение, в конце концов пришли к выводу, что приобретение «готового» линейного флота устраняло бы необходимость затрат на его строительство, но было невыгодно в салу «старости» и в основном уже боевой непригодности этих кораблей бывшего императорского военно-морского флота России.

Таким образом, в мае 1928 г., после вышеупомянутой дискуссии в Штабе РККА, была принята за основу геостратегическая «континентальная» концепция Тухачевского.

Итак, указанная выше дискуссия выявила: военная элита СССР во второй половине 20-х годов, признавая своим главным потенциальным противником Великобританию, непосредственных своих противников видела в лимитрофах — Польше, Румынии, странах Балтии, Финляндии.

Однако в среде самих сторонников «континентальной» геостратегической концепции не было единства, и весьма острые стратегические расхождения обнаружились уже в 1926—1927 гг., вылившись особенно наглядно в идейное и политическое противоборство М.Тухачевского и профессора А.Свечина.