Сталин и заговор генералов

239

Достоевский Ф.М. Собрание сочинений. М., 1957. Т. 7. С. 438.

240

Бердиев II.Л. Ставрогин... С. 183. В автобиографической книге «Самопознание!» Н.Бердяев излагает весьма примечательные размышления в зтом же духе. — Бердяев Н.Л. Самопознание. Опыт философской автобиографии. М„ 1991. С. 33.

241

Соблазн «ставрогинской» самоидентификации, кажется, был характе

рен для аристократического поиска в прогрессируннцей маргинализации России во второй половине 19—начале 20 в. Н. Бердяев признавался в «Самопознании»: «У каждого человека, кроме позитива, есть и свой негатив, — считает философ. — Моим негативом был Ставрогин. Меня часто в молодости называли Ставрогипым, и соблазн был в том, что ото мне нравилось (например, «аристократ в революции обаятелен», слишком яркий цвет лица, слишком черные Волосы, лицо, походящее на маску). Во мне было что-то етаврогинское, но я Преодолел ото в себе. Впоследствии я написал статью о Ставрогине, в которой отразилось мое интимное отношение к его образу». — Бердиев II. Самопознание. С.28—29. ‘

242

Ют К.Г. Проблемы души нищего времени. М., 1996. С. 94.

243

Там же. С. 95.

244

Там же.

245

Там же. С. 96.

Там же.

246

Там же.

247

НикулинЛ. Указ. соч. С. 25.

248

Учитывая, что в кадетском корпусе М. Тухачевский проучился всего один год, а в полку пробыл несколько месяцев да и то во фронтовой обстановке, наибольшее формирующее личность воздействие на него оказало, конечно, пребывание в Александровском военном училище. Полковые традиции вряд ли успели сильно повлиять на личность Тухачевского. В условиях фронта они, несомненно, сглаживались и даже нейтрализовались. Что же касается училища, то там он оказался одним из лучших. Честолюбие и тщеславие его должны были быть удовлетворены. Они открыли ему путь в гвардию, в военную карьеру. Известно, что Тухачевский окончил училище в 1914 г. «первым» по баллам и с отличием, с «занесением фамилии на мраморную доску». Это было первое сильное впечатление от армии, которое должен был испытать «красный Бонапарт». Как любое другое учебное заведение с устоявшимися и престижными традициями, Александровское военное училище формировало определенный стереотип поведения. «Александровы», как и «павлоны», как и «николаевцы», имели свое лицо, свой облик, свои традиции. Как вспоминал генерал А. Спири-дович, «о каждом училище имелись свои подробные сведения. Александровское училище в Москве не строгое, даже распущенное, офицеры не подтягивают, смотрят на многое сквозь пальцы, учиться нетрудно, устраиваются хорошие балы. Из двух пехотных Петербургских Константиновекое много легче Павловского. Отношение офицеров хорошее, похожее на корпусное; расположено около Обуховского моста; прозвище — обуховские институтки. Павловское училище самое строгое: муштровка сильная, дисциплина страшная, солдатчина. Требуют строй и гимнастику. Зовут — павлоны-солдафоны». — Спи-ридооичА.И. При царском режиме. — Архив русской революции. М., 1993. Т. 15—16. С. 97. Хотя в воспоминаниях сокурсников о М. Тухачевском сохранились впечатления как о человеке исключительно требовательном, строгом, жестком и честолюбивом (см. воспоминания В. Посторонкина), он все-таки был выпускником-александровцем, «александроном». Судя по его собственным высказываниям, в его памяти и привычках сохранились самые лучшие впечатления о времени, проведенном в училище. По воспоминаниям В. Ладухина, тоже выпускника этого же училища, в 1920 г. его, назначенного в штаб М. Тухачевского, последний спросил: «Имеете военное образование?» ...Я отвечал нетвердо: «Бывшее Александровское училище... в военное в|>емя... ускоренный выпуск». Тухачевский сразу преобразился: «Э-з, да мы, значит, однокашники! Только я окончил это училище перед войной. И, знаете товарищи. там совсем неплохо готовили офицеров». —Ладухин В. //. Славное имя. — В кн.: Маршал Тухачевский. Воспоминания друзей и соратников. М., 1965. С. 177.

249

Посторонний В. Тухачевский. — Военно-исторический журнал, 1990, №12. С. 89—90.

250

«Я покапывал невесте таблицы с пестрыми формами, — вспоминал молодой князь В.С. Трубецкой, решивший в 1912 г. поступить на военную службу, — и мы с ней вдвоем па них гадали, не зная, на чем остановиться, покуда не приехала из Лондона мама, которая сразу направила дело о выборе полка в надлежащее русло. Для нее было совершенно очевидным, что если уж быть военным, то конечно, гвардейцем. Гвардия давала положение в свете. В смысле карьеры там были лучшие перспективы. Главное же, в гвардию принимали людей с разбором и исключительно дворян. Гвардейский офицер считался воспи-

251