Сталин и заговор генералов

. Тухачевский, оценивший выдающиеся оперативные способности Какурина, назначает его в конце декабря 1920 г. своим 2-м помощником. Особенно сблизились они в период подавления Тамбовского восстания, когда Какурин занимал должность начальника штаба войск Тамбовской губернии, которыми командовал Тухачевский. В июле — сентябре 1921 г. Н. Какурин, оставаясь в подчинении М.Тухачевского, успешно руководит группой войск Витебского района (в составе Западного фронта) по ликвидации бандформирований. После сравнительно кратковременного пребывания вместе с Тухачевским в Военной академии РККА в должности главного руководителя по тактике 25 марта 1922 г. Н. Какурин назначается командующим Войсками Бухаро-Ферганского района в составе Туркестанского Фронта. 17 июня его назначают помощником командующего войсками Туркестанского фронта. Впрочем, в этой должности он пробыл недолго. В связи с тяжелым и хроническим заболеванием лихорадкой его эвакуируют в Москву. Здесь он вскоре, в конце 1922 г., оказывается в должности старшего руководителя по тактике Военной академии РККА. Оставаясь в этом качестве и в последующие годы, Какурин получает в порядке служебного совмещения с 1923 г. должность начальника отделения (части) по истории Гражданской войны в Уставном отделе Оперативного управления Штаба РККА.

Какурин пережил свою драму «хождения по мукам», свою «белую гвардию». Он был и против красных, и среди галиций-цев, и в составе Красной Армии выполнял патриотический долг в Советско-польской войне, и участвовал в кровавом подавлении крестьянской войны, и в Туркестане воевал за целостность «имперского пространства России». Очевидно, и этот фактор сыграл свою роль в решении Н. Какурина стать в 1921 г. членом РКП(б).

Будучи человеком незаурядным, выдающимся офицером Генерального штаба, преподавателем Военной академии РККА и плодовитым военным ученым, историком и теоретиком, Какурин стал одним из главных создателей «образа и легенды Тухачевского». «Образ» Тухачевского, созданный Какуриным, несомненно, способствовал формированию с 1921 г. и устойчивой вплоть до 1930 г. самоидентификации советского военного лидера и идентификации его в общественном мнении. В каких же значениях был сконструирован этот «образ»?

В 1921 г. Н. Какурин называл М. Тухачевского «одним из наших военных авторитетов, чутко откликающихся на все новые явления в области военной жизни»¹. Работу Тухачевского «Стратегия национальная и классовая» Какурин считал «чрезвычайно интересной и открывающей обширные горизонты... единственной в своем роде попыткой установить и ввести ряд новых понятий в... стратегию»^{379 380}. «Варшавский поход Красной Армии» под предводительством М. Тухачевского, по мнению Н. Какури-на, был «одной из блестящих страниц» истории Красной Армии и «мировой военной истории», сопоставимым с «походами революционных армий первой Французской республики»¹. В 1924 г. Какурин заявлял, что «вехи будущей пролетарской стратегии с достаточной четкостью намечены в трудах М.Н. Тухачевского»^{381 382}. В 1928 г. Какурин утверждал решающую роль в разгроме армий адмирала Колчака Златоустовского сражения. «Златоустовское сражение от начала до конца было проведено товарищем М.Н.Тухачевским»³⁸³. Какурин писал об «искусном маневре» «товарища Тухачевского»³⁸⁴. Уже в 1927 г. Н. Какурин сформулировал развернутую оценку специфики Гражданской войны и определил в ней роль М. Тухачевского.

«Тактическая подготовка Красной Армии, — писал он, — слагалась под влиянием двух данных: с одной стороны — военной доктрины, основывающейся главным образом на опыте мировой войны и находившей свое определенное выражение в действующих уставах, а с другой стороны — под влиянием, так сказать, творчества мест, искавших научного оформления тех способов и приемов действий, которых требовала своеобразная обстановка маневренной войны на растянутых фронтах. Наиболее полное и законченное выражение эти взгляды приобрели у командующего Западным фронтом тов. Тухачевского... Эти взгляды, свидетельствующие о правильном понимании сущности и основ военного искусства, с большей или меньшей законченностью и четкостью были распространены и среди его ближайших сотрудников»'¹. -

К сказанному выше следует добавить штрихи характеристики Тухачевского, принадлежащие философу И. Ильину, своим источником так или иначе имевшие также мнение Н. Какурина: «Очень честолюбив, фаталистичен... может стать центром заговора»¹.

Таково было «отражение Тухачевского», рожденное мнением Какурина, как своеобразным зеркалом, чаще всего появлявшимся перед ментальным взглядом «красного Бонапарта», в силу их близких, дружеских связей. Это «отражение» способствовало самоидентификации Тухачевского в новом, послевоенном «контексте» его конкретно-исторического бытия. В нем уже просматриваются признаки и его новой, «Тухачевской», идентификации, определявшейся после Варшавской катастрофы.