Сталин и заговор генералов

«Около 1925 г., — показывал Тухачевский в 1937 г., — я познакомился с Домбалем, командуя в то время Белорусским военным округом. Встречи и знакомства были короткие, если не ошибаюсь, в поезде, по пути из Минска в Смоленск. В дальнейшем, коща я был начальником Штаба РККА, Домбаль возобновил свое знакомство. Во все эти встречи Домбаль постоянно возвращался к вопросам о войне между Польшей и СССР, говорил о том, что его, Домбаля, авторитет в рабочем классе Польши велик, что, помимо того, довольно значительные слои польского офицерства не сочувствуют Пилсудскому и что в этих слоях он также имеет большие связи, что он уверен в том, что в будущей войне наступающая Красная Армия встретит полную польскую пролетарскую революцию. Домбаль говорил, что он офицер-пулеметчик и всегда проявлял исключительный интерес к военному делу и к подготовке войны»¹.

Учитывая, что это были следственные показания, данные в весьма специфической обстановке и при тенденциозном отношении к нему следователей НКВД, тем не менее следует отметить, что информация, сообщенная Тухачевским о его отношениях с Домбалем, в сущности, никакого криминала не содержит. Правда, вызывает некоторое недоумение то обстоятельство, что Тухачевский датирует начало своего знакомства с Т. Домбалем 1925 г., не ранее февраля. Именно тогда он и приступил к своим обязанностям командующего Западным округом. Однако известно, что Тухачевский и Домбаль были знакомы гораздо раньше. Гораздо раньше, по признанию самого Т. Домбаля, между ними возникла крепкая дружба. «Настоящую статью посвящаю как доказательство нашей сердечной дружбы дорогому товарищу Михаилу Николаевичу Тухачевскому», — писал Т. Домбаль, публикуя свою статью «Военная политика Польши» в № 21 журнала «Революция и война» от 1923 г.². Этот военно-научный журнал издавался под редакцией Тухачевского, С. Межеиинова,

Ф. Огородникова, М. Лузгина командованием и РВС Западного фронта. В указанном номере журнала печатались статьи и другие материалы, поступившие в редакцию журнала к маю 1923 г. Следовательно, уже к маю 1923 г. Тухачевский и Домбаль были, по выражению последнего, «сердечными друзьями», а Тухачевский для польского офицера и революционера был «дорогим товарищем».

Почему следователи НКВД, инспирировавшие «признательные показания» Тухачевского 1937 г., игнорировали этот, можно сказать, очевидно афишировавшийся факт? Почему они предпочитали, чтобы Тухачевский «начал дружить» с Т. Домба-лем лишь с февраля 1925 г.? Сказать трудно. Во всяком случае, здесь я не буду задерживать внимание на исследовании этого вопроса. Ясно одно: М. Тухачевский и Т. Домбаль к маю 1923 г. уже были «сердечными» и «дорогими» друзьями.

Близкое сотрудничество, единодушие и солидарность в решимости вести наступательную «революционную войну», попытаться осуществить «революцию извне» связывали Тухачевского также с еще одним польским революционером — Будкевичем Станиславом Ричардовичем (1887—1937)'.

Уроженец Лодзи, выпускник гимназии, во время эмиграции в Бельгии он окончил Брюссельский университет. С.Будкевич был с 1905 г. членом Польской партии социалистов, ее левого крыла, от которого и был избран в Петросовет в 1917 г. В 1919 г. его избрали членом Центрального исполнительного комитета Польской компартии. Впрочем, в том же году, в ноябре 1919 г., он оказался в составе РККА.

Назначенный военным комиссаром управления штаба 16-й армии, до марта 1920 г. он был ближайшим сотрудником Н. Соллогуба, М. Баторского, Е. Шиловского, Н. Варфоломеева. С марта 1920 г. по январь 1921 г. он, будучи переведенным в штаб Западного фронта, служил военным комиссаром административного управления и членом РВС Западного фронта, в июле—августе временно исполняя должность военного комиссара штаба фронта^{479 480}. Здесь он находился в постоянном и тесном