Сталин и заговор военных 1941 г.

Кроме того, командующий флотом спрашивает об указаниях у вышестоящего начальства, что в переводе с языка военных надо понимать так: можно ли открывать огонь по этим «неизвестным» самолетам? И что ему ответил Жуков? Если вы, например, не желаете войны, в данном случае с Германией, что бы вы сделали на месте начальника Генштаба Жукова? Неплохо было бы установить, для начала, чьи это самолеты? И, во-вторых, сделать то, что мы пожелали сделать командующему Черноморским флотом. Но, это при условии, что вы не желаете войны с Германией и лишь пресекаете попытки спровоцировать ее. Удивительно, что Жуков все время ругает Сталина за чрезмерную осторожность в отношении провокаций на границе, а тут сам впадает в другую крайность. Чрезмерная агрессивность, особенно в отношении к неизвестной стороне. Так и рвется в бой. Смотрите, как поступает наш уважаемый военачальник. «Переговорив с Тимошенко», Георгий Константинович изрек вполне убедительно для Октябрьского: «Действуйте…». Это звучит, если и не как явный приказ, то уж, во всяком случае, как одобрение действий подчиненного лица. Умеет, кстати, Жуков выкрутиться из сложной ситуации, снимая с себя ответственность. Но ведь есть же и приказная форма в его ответе: «Доложите своему наркому». О чем? О том, что тот уже доложил более высокому начальству? Получается какая-то глупость. Однако через какое-то время у Жукова, как он вспоминает, снова состоялся разговор с адмиралом Октябрьским. Непонятно только, кто кому первый позвонил? «Спокойным тоном доложил» — так резюмирует Жуков свой второй разговор с командующим Черноморским флотом. А чего тому волноваться-то? Подумаешь, налетели «неизвестные самолеты», побомбили немножко город Севастополь, всего дел-то? Хотя бы поинтересовались оба: Жуков, и, конечно же, Октябрьский, чьи же, все-таки, самолеты бомбили вверенные ему для обороны объекты, и по каким самолетам вела огонь корабельная артиллерия и вела ли она этот огонь?

Вот, собственно, и все, что сообщил нам Георгий Константинович, восхищаясь Октябрьским как одним из первых, «организованно встретивших вражеское нападение». А был ли сбит хотя бы один «неизвестный» самолет? А если и сбит, то чей же это, все-таки, был самолет? Такие вопросы, судя по всему, в головах наших военных даже и не возникали. Жуков-то, наверное, сразу «догадался», чьи это были «неизвестные» самолеты. Не зря же сидел в кабинете наркома обороны. Вот такие у нас «миротворцы» были в военных верхах.

«Интересный» случай произошел в это время в Западном военном округе. Когда «неизвестные» самолеты-бомбардировщики утром 22 июня пересекли нашу границу, то командующий ВВС Западного округа генерал-майор авиации И. И. Копец, в отличие от Ф. С. Октябрьского, поднял в воздух истребительную авиацию, чтобы препятствовать проникновению вражеских самолетов в глубь советской территории. Последовал категорический приказ из Москвы: «Отставить!» Самолеты вернулись на исходные позиции, чтобы затем попасть под удар бомбардировочной авиации врага. А командующий ВВС И. И. Копец через несколько часов после отдачи приказа почему-то покончил жизнь «самоубийством»…

Далее в своих мемуарах Жуков сообщает о звонках командующих округами, где те докладывали о нарушениях государственной границы. Отсюда, видно, и следует жуковский вывод о начале войны.

Между тем, Жуков не хуже нашего понимал, как начинается война. Получив все сведения через Генеральный штаб о событиях в приграничных районах, а они носили характер массовых военных действий, а не провокаций местного масштаба, он, а скорее всего нарком обороны, обязан был дать условный сигнал командующим округов о вскрытии мобилизационных пакетов. Округов-то, подверженных агрессии, было всего три: Прибалтийский, Западный и Киевский. Сигнал мог состоять из одного ключевого слова, понятного всем командующим округов. В этих мобилизационных пакетах должно было быть разъяснение, как вести себя в данном случае, т. е. там, в пакетах, должна была быть та самая многократно упоминаемая Директива. А на основании этой Директивы были расписаны боевые действия войск каждого из округов, и данные предписания должны были быть вложены в мобилизационные пакеты командующих воинских подразделений. Из штаба округа в войска тоже должен был последовать, но уже свой, сигнал. По многочисленной мемуарной литературе, описывающей события тех дней, можно сделать вывод, что по требованиям Директивы предписывалось нанести вторгшемуся противнику ответный удар и вышвырнуть его с советской территории. Это был, можно сказать, первый план обороны. Ну, не могли же наши военные сидеть, сложа руки и молча взирать на то, как противник безнаказанно засыпал их бомбами и молотил снарядами!.. Представьте себе, такое было во многих воинских частях различных родов войск. Именно такую установку давал Тимошенко, прикрываясь именем Сталина.