Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Как и на других морях, одной из важнейших задач флота считали обеспечение флангов армии. Чем ближе шло дело к войне, тем больше внимания уделялось взаимодействию флота с войсками приграничного Одесского военного округа. Именно отработке такого взаимодействия было посвящено и последнее, закончившееся в канун войны учение…

Как и на Балтике, где мысль о потере Либавы, а тем более Риги казалась совершенно недопустимой, на Черном море не предполагали, что Одессу придется защищать от сухопутного противника.

Хотя флот вернулся с учений за сутки до войны, и в море оружие на кораблях находилось в полной боевой готовности, тема учений не соответствовала обстановке, которая могла возникнуть с началом военных действий».

Яснее ясного написано. За сутки, значит, точно 21-го июня. Хвала советским цензорам, допустившим такую промашку.

Николай Герасимович еще и сами предвоенные учения подцепил, с целью критики, но о них мы уже вели речь, когда рассматривали события на Северном флоте, да к тому же, водить пером после войны, значительно легче, чем отстаивать интересы флота с глазу на глаз с наркомом обороны.

Кузнецов продолжает свой рассказ о последней предвоенной Севастопольской ночи. Желания автора перехлестывают через край реальных событий на флоте.

«Связь с маяком оказалась нарушенной, может быть, это сделал диверсант. Посыльный на мотоцикле помчался к маяку через темный город.

В штабе флота вскрывали пакеты, лежавшие неприкосновенными до этого рокового часа. На аэродромах раздавались пулеметные очереди — истребители опробовали боевые патроны. Зенитчики снимали предохранительные чеки со своих пушек. В темноте двигались по бухте катера и баржи. Корабли принимали снаряды, торпеды и все необходимое для боя. На береговых батареях поднимали свои тяжелые тела огромные орудия, готовясь прикрыть огнем развертывание флота».

Воспоминания Николая Герасимовича по литературной яркости, ничуть не уступают лучшим произведениям о моряках Валентина Пикуля. Может известный писатель-маринист редактировал мемуары адмирала? Что сказать по поводу прочитанного: красиво врать — не запретишь!

«В штабе торопливо записывали донесения о переходе на боевую готовность с Дунайской военной флотилии, с военно-морских баз и соединений кораблей.

«Примерно к 02 часам 00 минутам 22 июня весь флот находился в готовности», — записано у Н.Т.Рыбалко».

Кузнецов, так все детально описывает, словно смотрел на экран монитора, к сожалению несуществующего в то время, телевидения. Кстати, можно вспомнить и повторить воспоминания Николая Михайловича Кулакова из главы о Черноморском флоте.

«В штабе флота уже почти все были в сборе. Здесь царила деловая сосредоточенность, все выглядело так, будто продолжалось флотское учение. Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский находился в своем кабинете на втором этаже. Он протянул мне бланк с телеграммой наркома. Это был краткий, состоявший из нескольких слов, приказ всем флотам, кроме Тихоокеанского, о немедленном переходе на оперативную готовность номер один. Телеграмма, принятая в начале второго часа ночи, шла из Москвы считанные минуты, но за это время нарком Н. Г. Кузнецов лично передал этот же приказ по телефону (к аппарату подошел контр-адмирал И. Д. Елисеев, остававшийся в штабе с вечера).

Дав мне прочесть телеграмму, командующий спросил:

— Как думаешь, Николай Михайлович, это война?