Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Но цель кораблей нам неведома.

— Они что, тоже идут на удар по вражескому десанту? — спрашивает меня Федоров. Но и мне столько же известно, сколько ему. Мы оба пожимаем плечами.

— Было бы, конечно, неплохо, если бы вслед за нами ударили по противнику и корабли, — продолжает Федоров».

Здравые рассуждения военных людей. Если десант, то его надо зажать со всех сторон: и с воздуха, и со стороны моря, и с суши — от Либавы. Но, думается, что в данном месте, как впрочем, и все мемуары в целом, подкорректировали.

Немного отвлечемся от полета нашей авиации. Им еще долго лететь.

Тут с нашими кораблями на море приключилась беда. Дело в том, что крейсер «Максим Горький» и три эсминца («Гневный», «Гордый», «Стерегущий») из Отряда легких сил, в ночь на 22-е июня вышли из Усть-Двинска (юг Рижского залива) на боевое задание курсом на север. В это время Отряд минных заградителей и эсминцев под флагом командующего эскадрой КБФ контр-адмирала Д.Д.Вдовиченко начал постановку оборонительного минного заграждения в устье Финского залива. Для прикрытия его от ударов кораблей противника со стороны моря и вышел отряд данных кораблей из-под Риги.

Нашему командованию минами бы закидать фарватеры у ближайших вражеских баз, в том же Мемеле, а они сыпанули их около своей, Таллиннской. Понятное дело, что выполняли установку высокого начальства — защитить свою базу с моря.

А получилось так, о чем сказал выше. Немцы, озаботились нашими проблемами, чуть раньше, 21-го июня, и опередили наши корабли, произведя уже свои минные постановки у нас под носом. Плохо, конечно, что сделали они свое дело по-тихому, поэтому и кончилось все для нас трагично.

А с другой стороны, с чего бы это немцам церемониться-то? Ноту же вручили Молотову. Считай, что Германия уже находилась в состоянии войны. А победителей, как говорят, не судят.

Крейсер «Максим Горький», и один из эсминцев «Гневный», в данной боевой операции, напоролись на немецкие мины, о которых говорилось выше. Так как этот факт был из разряда, отнюдь, не радостных, как и всё то, что было связано с этим делом, военная цензура тех лет, предпочла особо не афишировать данное происшествие.

Поэтому трудно сказать, какие корабли мог увидеть сверху Петр Ильич Хохлов. Дело в том, что один крейсер (из двух на Балтике) из отряда легких сил «Максим Горький» уже с оторванным носом медленно двигался к Таллиннскому рейду. А вот был ли другой крейсер из состава Балтийского флота — «Киров», в данном районе, под вопросом? Может нашему военному ведомству захотелось нарисовать более радостную картину событий на Балтике по первым дням? Хотеть — не вредно. К тому же после войны в палитре «художников» из Воениздата наличествовали, преимущественно, голубые и розовые тона.

Приведу отрывок из книги А.И.Зонина «Верность океану». Очень интересная зарисовка начала войны. Наша «пятая колонна» уже в действии. Обозначила себя, как буек, определяющий границу между своими и чужими.

«Базовый тральщик Т-216 (старший лейтенант Д.Г. Степанов), находясь в дозоре у северной оконечности о. Хиума, обнаружил группу неизвестных кораблей, приближающихся к советским территориальным водам. Повернув на них, Т-216 вынудил катера повернуть на север. На рассвете (22-го июня), получив оповещение о начале войны, Степанов решил осмотреть район, где маневрировали неизвестные корабли, и обнаружил мины. При определении границ минного поля, тральщик поочередно затралил три мины, взорвавшиеся в тралах. В результате взрывов корабль потерял три трала, вышло из строя рулевое управление. Степанов сообщил в штаб о выставленном немцами минном заграждении, но его донесение затерялосьи отряд прикрытия вышел в район обнаруженного Степановым минного заграждения, не зная о нем».

Как результат, на минах выставленных противником подорвался и погиб эсминец «Гневный», а упомянутому выше, крейсеру «Максим Горький», оторвало нос. Операция прикрытия была сорвана. К тому же потеряли сразу два боевых корабля. Разве этим можно хвалиться?