Сталин, Иван Грозный и другие

Виппер вряд ли ожидал такой «критики» со столь высоких государственно-политических высот. Но еще более грубые выпады позволяли себе коллеги-историки, претендующие на единственно верную интерпретацию «материалистического» понимания истории. В 1923 г. Виппер опубликовал в Берлине сборник статей с философским уклоном «Круговорот истории». Публикация за границей научных трудов тогда тоже еще не рассматривалась как государственное преступление. Люди с ярко выраженным марксистским мировоззрением, такие как М.Н. Покровский и Ц. Фридлянд, выступили в партийных и научных журналах против «реакционного» «буржуазного» историка-интеллигента, потерявшего в дни революции устойчивую почву под ногами[31]. Последний усмотрел в сборнике также отзвук мыслей О. Шпенглера, изложенных в знаменитой книге «Закат Европы»[32]. У нас всегда самыми неприязненными и несправедливыми критиками являются собственные завистливые соотечественники. Отрицательный отзыв опубликовал и известный историк и методолог-позитивист Н.А. Кареев, горячий проповедник бесконечного исторического прогресса человечества[33]. Поскольку и Покровский и Кареев, каждый со своих позиций, претендовали на ведущие роли в области методологии истории, то в соответствии с классической российской традицией Виппера обвинили в подражательстве и эпигонстве.

Сама по себе мысль о круговороте истории одна из древнейших, но Виппер говорил о повторении одних и тех стадий не в шпенглеровском органо-растительном смысле (культуры рождаются и умирают), а скорее в смысле марксистском. Излагая историю Древнего Рима захватывающей даже искушенного читателя прозой, Виппер живописал о развитии Римского «империализма» от стадии общинных союзов, которые путем завоеваний и концентрации земель и капиталов перешли в стадию мощной финансовой капиталистической империи, включавшей в себя элементы рабства и феодализма. Сочетание таких же элементов он наблюдал и в истории других древних государств и культур. Здесь он тоже был не очень оригинален. В конце XIX – начале ХХ в. на Западе и у нас в России сторонников такого подхода было довольно много[34], да и сами классики марксизма были в этом вопросе непоследовательны. В «Манифесте коммунистической партии» известные общественно-экономические формации выстроены как восходящие ступени общечеловеческой цивилизации. Но позже они (особенно Маркс) без смущения рассуждали о наличии в Древнем Риме пролетариата, крупного финансового капитала и латифундий, писали о вполне очевидном рабовладении в капиталистических США или об «азиатском способе производства» в странах Древнего Востока, грубо разрушавшем стройность основной марксистской концепции, и т. д. Даже последовательные марксисты постоянно забывают, что и Маркс с Энгельсом были сторонниками все того же «круговорота истории», но их модифицированная «круговая спираль» была очень широка. Ее «круговорот» включал цикл: от формы примитивного первобытного коммунизма к форме коммунистического общества высшей формации. И Виппер был сторонником «круговорота истории», но его «круг» ограничивался рамками одной цивилизации. Виппер удивительно непринужденно использовал марксистские понятия и, как художник краски, легко и внешне произвольно брал в свою палитру различные понятия и конструкты, лишь бы они позволяли набрасывать увлекательные «образы» (термин из его арсенала) мира истории. Без сомнения, его философия истории до и после революции была эклектична: сначала он соединил эмпиризм с махизмом, последний – с марксизмом, затем добавил во все это ницшеанства, потом заимствовал кое-что из Шпенглера… И свою научную терминологию он без всякой оглядки нарочито модернизировал[35]. В его книгах и учебниках по улицам того же Древнего Рима передвигались «маршалы Суллы» и «генералы Цезаря», которые проводили «имперскую колонизацию» и т. д. Но к российской истории Виппер видимого интереса не проявлял до 1922 г., когда издал небольшую книжку под названием «Иван Грозный»[36]. Книга была сразу замечена: М.Н. Покровский встретил ее почти натуральным гомерическим хохотом, который можно уловить даже сквозь прошедшее время, а известнейший историк академик С.Ф. Платонов отозвался о ней с восторгом. И тот и другой были исследователями с большим научным опытом, и тот и другой ощущали себя значительными публицистами на поприще истории. Покровский отозвался о книге так: