Сталин, Иван Грозный и другие

Чтобы не нарушать единомыслия и не вносить вариативности, первую и третью премии не получил ни один из макетов, а вторую и единственную (75 тыс. руб.) присудили коллективу авторов, возглавляемому проф. Шестаковым. Личные поощрительные премии (по 5 тыс. руб.) получили отдельные участники конкурса: Минц, Нечкина, Гекина, Панкратова, Гудошников и Глязер[104]. На первый взгляд авторы выбраны произвольно и «надерганы» из разных коллективов, участвовавших в конкурсе. Однако не случайно, что поощрение получило ядро историков советской формации, которое осталось в живых после завершения конкурса и продолжило активно участвовать в оформлении извращенной сталинской парадигмы истории во всех ее ответвлениях. Значит, совсем не случайно, а заранее планировалась персональная судьба значительной группы историков: кому жить, а кому пропадать.

Текст макета «Элементарного курса Истории СССР с краткими сведениями по всеобщей истории» был взят за основу. К сожалению, до сих пор не исследована история исходного текста учебника. Попробую высказать смелое предположение о том, что победивший на конкурсе вариант написан не только отдельными представителями коллектива, возглавляемого Шестаковым, но был частично заимствован ими из различных проектов, присланных на конкурс. Например, было скорректировано название и вместо «Элементарного курса» (традиционное название, пришедшее из XIX в.) появился «Краткий курс». Этот заголовок, возможно, был заимствован из макета «Краткого курса всеобщей истории» / Под редакцией проф. Сергеева В.С. (на правах рукописи). 1937. Сталину такая формула так понравилась, что готовившийся учебник «История ВКП(б)» был назван «Кратким курсом» (вышел в 1938 г.). Даже новый учебник по географии, который вождь лет десять редактировал, назвал тем же именем. Не исключаю, что одной из тайных задумок организаторов конкурса была задача свести в один тексты обезличенных конкурсантов, а затем, сужая и вычищая, превратить его в партийно-правительственный, учебно-педагогический директивный документ. Это, конечно, предположение, но ход дальнейших событий дает для него немало оснований. Следует иметь в виду, что формальная история конкурса достаточно полно представлена неоднократно цитировавшейся публикацией документов из бывшего тайного архива ЦК КПСС и монографией историка Дубровского, к которым я направляю более заинтересованных читателей[105].

Шестаков возглавил очень большую бригаду историков (12 человек), в которую, помимо малоизвестных в научном мире сотрудников его кафедры, вошли приглашенные со стороны на первый взгляд случайные люди типа А.И. Козаченко и др. или более маститые историки, такие как Б.А. Гарданов (заведующий научно-исследовательской исторической секцией Музея народов СССР[106]) или профессор Д.Я. Кин, один из авторов учебника «Истории ВКП(б)» под редакцией Ем. Ярославского, умудрившегося покритиковать в нем Сталина, за что и поплатился[107]. Или знаменитый 75-летний медиевист академик Ю.В. Готье[108]. На самом деле группа разработчиков была еще многочисленней. Громоздким коллективом руководить всегда сложно: чего стоит, например, задача свести в единый текст фрагменты, представленные 12 авторами (на каждого в среднем пришлось менее 10 страниц), избежав стилистического разнобоя, повторов, ошибок и т. д. Эту задачу выполнила еще одна группа профессоров и доцентов, включая А.В. Шестакова, а также А.З. Ионисиани (замдиректора Ленинградского отделения Института истории), Н.Г. Тарасова, Н.Д. Кузнецова и А.С. Нифонтова (МГПИ)[109]. Бригадный метод работы в гуманитарной науке почти всегда дает отрицательный результат. Текст настолько обезличивается и обесцвечивается, что начинает напоминать партийные декларации или министерские инструкции, которые именно так, бюрократическими приемами, и разрабатываются. Сталин, как и Бубнов, как другие оформители сталинской задумки, ничем, кроме известных приемов аппаратной работы, не владели. На нашем примере видно, как высшая советская бюрократия понимает и преподносит знания выходящим из невежества массам.

Не случайно, что по инициативе Сталина бригаде Шестакова присудили именно вторую (как высшую) премию[110]. Ведь и этот учебник был также охарактеризован как требующий серьезных доработок и дополнений. В результате открывалась возможность коллективными усилиями и под контролем сверху довести текст «до ума». Только на этом этапе Сталин вплотную занялся текстом учебника. Так что победа на конкурсе была лишь очередным и видимым этапом работы над ним. Все, что было связано с реальной манипуляцией над текстом школьного учебника, в советское время от начала и до конца было строго засекречено. Таких «государственных тайн» в Российской державе всегда было не счесть. Именами профессионалов и крупных художников прикрывали, как фиговыми листками, немощь крупных партийных и государственных чиновников.