Сталин: как это было? Феномен XX века

Хочу еще раз сказать: евреи имеют право гордиться своей родословной. Не знаю, потому ли, что за ними стоит три тысячи лет эволюции, в ходе которой, несмотря на колоссальные трагедии, постигавшие это племя, они сохранили свою самобытность, проявили потрясающую выживаемость, жизнеспособность. Или потому, что на протяжении всей своей истории евреи были гонимы и потому, чтобы сохраниться, были вынуждены проходить узкие туннели естественного отбора, но интеллектуальный потенциал этого народа демонстрирует высокое качество. Есть интересные признания на этот счет от людей выдающихся.

«Российская газета» 3 февраля 2006 года опубликовала беседу журналиста Владимира Снегирева с выдающимся разведчиком СССР, бывшим заместителем начальника Первого главного управления КГБ СССР (внешняя разведка), генерал-майором Борисом Соломатиным. Генерал по собственной инициативе затронул и еврейскую тему.

«Ты ведь знаешь, — сказал он в этой беседе, — что ходят слухи, будто Андропов — еврей. Возможно, эти слухи и имеют под собой основания. Мои детские годы прошли в Ростове, там среди моих приятелей много было евреев. Но в то время никто не тыкал в них пальцем, не обзывал жидами. Мы просто дружили, общались. Это теперь, задним числом, я понимаю, что ребята выделялись — и умом, и смекалкой. Так вот, насчет Андропова — я согласен со слухами. Этот человек действительно обладал очень острым умом и хитростью, которую он, правда, тщательно маскировал. Умел быстро принимать нестандартные решения в трудных ситуациях и явно выделялся среди других руководителей».

4 июня 2009 года, в день 95-летия со дня рождения Ю.В. Андропова, «Известия» опубликовали интервью историка Николая Добрюхи с бывшим председателем КГБ СССР В.А. Крючковым (1924-2007).

В.А. Крючков. «Про национальность Андропова чего только не болтали: и грек он, и татарин, и швед, и немец, и даже еврей. Сам он всегда утверждал, что русский, хотя кто знает: чего только у нас у всех в крови за долгие годы войн и переселений народов не намешано?! Я же знал его как исключительно убежденного интернационалиста».

Н. Добрюха. «Развивать эту тему Крючков не стал. Я же как-то спросил его: “А вы знаете, в архивах обнаружилось, что настоящая фамилия Андропова — Флеккенштейн?” Однако, судя по всему, новостью для Крючкова оказалось не это, а то, что это рассекретили».

Всё сказанное выше имеет самое непосредственное отношение к теме, обозначенной в заголовке этого параграфа. Едва ли не все авторы западной сталинианы исходят как из непреложного, что Сталин с самого начала своей политической биографии выказал себя убежденным антисемитом. А некоторые идут еще дальше. Так, например, Р. Такер «обнаруживает», что корни такого позиционирования Сталина кроются в «презрительном отношении ко всему небольшому и слабому, что и явилось причиной антисемитизма Джугашвили, который к концу жизни перерос в манию» ^{269}.

Между тем прямых доказательств в подтверждение этой мысли ни Такер, ни его российские последователи привести не могут. Практически мы имеем дело с формулой «мне так кажется».

Типичным примером такого подхода можно считать монографию Геннадия Костырченко.

В аннотации к книге автор пишет, что читателю представлено «первое фундаментальное научное исследование об использовании антисемитизма как одного из инструментов осуществления тоталитарного сталинского режима», где «прослеживаются два тесно связанных между собою процесса: сосредоточение абсолютной власти в руках Сталина и его перераставшие в юдофобию целенаправленные практические действия, усиливавшиеся стремлением списать реальные политические проблемы на происки “еврейских националистов”».

Г. Костырченко не стесняется охарактеризовать себя как политически неангажированного, независимого и объективного исследователя, следующего традициям классиков мировой и русской исторической науки, стремящимся к глубокому проникновению в суть событий и явлений прошлого. Правда, при такой высокой самооценке автор все же вынужден оговориться, что его «фундаментальное научное исследование …слабо документировано». И действительно, с доказательной базой у автора получается плохо. Практически, вся его почти 800-страничная монография построена на вольной интерпретации фактов репрессий в отношении лиц еврейской национальности.

Книга пестрит эвфемизмами типа: «политика негласного антисемитизма», «закамуфлированный, латентный антисемитизм», «негласная политика государственного антисемитизма» и т.п., но доказательств наличия этих явлений автор не приводит (хотя отдельные случаи мог бы привести, и, к слову сказать, немало).