Сталин. На вершине власти

Он уже не раз выражал свое недовольство партийными кадрами, указывал на невежество и непорядочность тех, кто вообразил себя бессменными и полноправными хозяевами республик, областей, городов, ведомств и управлял ими как своими вотчинами. Теперь он решил положить этому конец и фактически объявил о продолжении «революции сверху» путем перетряски правящего слоя страны.

Распространение революционных преобразований на партийное руководство вызвало неоднозначную реакцию в его рядах. Для деятельных и амбициозных членов партии такой конкурс означал возможность быстрого продвижения по служебной лестнице. Но многие руководители на разных уровнях (от «унтер-офицерского» до «маршальского») восприняли эту программу Сталина как смертный приговор их карьерам.

Неудивительно, что в марте 1937 года резко обострилась закулисная внутриполитическая борьба. И против Сталина несомненно было настроено немало видных деятелей в партийном и военном руководстве страны. Сведения, которыми располагало руководство Германии, позволили Паулю Кареллу утверждать, что «в марте 1937 года соперничество между тайными агентами Тухачевского и Сталина обострялось и становилось все более драматичным». Но Тухачевский не выступил в марте потому, считает Карелл, что в это время «каждый шаг офицеров Генерального штаба и командующих округами, штабы которых были размещены на десятки тысяч километров друг от друга, было трудно координировать. К тому же усиленное наблюдение за ними со стороны НКВД заставляло их действовать с максимальной осторожностью».

Однако в это время в самом наркомате внутренних дел проходили чистки. В марте 1937 года Ежов направил почти всех руководителей отделов НКВД, остававшихся еще на своих постах со времен Ягоды, для проведения инспекций на местах. Как утверждал Р. Конквест в своей книге «Великий террор», все они «были арестованы на первых же станциях после выезда за пределы Москвы и доставлены в тюрьмы. Через два дня тот же трюк был применен в отношении всех заместителей руководителей отделов. Одновременно Ежов сменил охрану НКВД на всех наиболее важных постах». 18 марта Ежов, выступая перед коллективом центрального аппарата НКВД, объявил Ягоду преступником, и 3 апреля тот был арестован. Аресты бывших сотрудников Ягоды также продолжались. Р. Медведев утверждает, что «не менее десяти – пятнадцати видных работников НКВД покончили жизнь самоубийством». Называя фамилии тех, кто был арестован или покончил жизнь самоубийством, Рыбин утверждал, что многие из них участвовали в заговоре Ягоды: «Аресты Ягоды, Агранова, Паукера, Воловича и Гинцеля проходили на моих глазах. Комендант Кремля комиссар Талкун, подчиненный непосредственно Ягоде, застрелился. Комиссар Даген был арестован, комиссар Курский застрелился, капитан Черток, порученец Ягоды, бросился в седьмого этаже и разбился насмерть. Затем исчезли Панов, Тихонов, Козлов и Голубев. Словом, весь наш командный состав разных рангов».

Одновременно с чисткой в НКВД было продолжено наступление Москвы против украинского руководства. 17 марта Постышев был освобожден от должности второго секретаря ЦК КП(б)У и избран первым секретарем Куйбышевского обкома партии. В Киеве развертывалась кампания против «небольшевистских методов работы» Постышева. Тем временем в Западной Европе стали широко распространяться слухи о том, что в Москве готовится военный переворот. В «Бюллетене оппозиции» Троцкий писал, что «недовольство военных диктатом Сталина ставит в повестку дня их возможное выступление». 9 апреля 1937 года начальник ГРУ Красной Армии С. Урицкий сообщил Сталину и Ворошилову о том, что в Берлине ходят слухи об оппозиции советскому руководству среди военачальников страны, правда, отметил, что в эти слухи мало верят. Не исключено, что эта информация ГРУ заставила участников заговора спешить. По словам Карелла, на 1 мая 1937 года было назначено выступление. Выбор дня переворота был обусловлен главным образом тем, что «проведение первомайского военного парада позволяло бы ввести военные части в Москву, не вызвав подозрений». Однако в развитие событий вмешались внешнеполитические обстоятельства.

Создается впечатление, что из материалов Скоблина гестапо сначала делало выводы лишь в той степени, в какой они касались текущих внешнеполитических проблем Германии. Посланник Чехословакии в Берлине Мастный в январе 1937 года с тревогой сообщил президенту своей страны Бенешу о том, что немцы утратили интерес к переговорам с Чехословакией о решении спорных вопросов, потому что ожидают в ближайшее время резких перемен в советской внешней политике после государственного переворота в СССР. В случае прихода к власти в Москве прогерманских сил Чехословакия не могла уже рассчитывать на поддержку СССР, с которым была связана договором о взаимной помощи 1935 года.