Сталин. Наваждение России

Казалось, они идеологические противники сталинистов. Те ратуют за советскую власть, а эти винят власть в антирусской политике. Но нашлась общая платформа — ненависть к Западу, либерализму, демократии, презрительно-покровительственное отношение к другим народам Советского Союза. И, конечно же, антисемитизм: это мировое еврейство (или сионизм) вознамерилось уничтожить Россию и русскую культуру.

Фигура Сталина их объединила.

Черед двадцать лет после войны самый знаменитый военный писатель Константин Михайлович Симонов писал одному из своих читателей:

«Я когда-то хотя и с некоторыми внутренними сомнениями, но в общем-то любил Сталина. Но сейчас я не люблю и не могу любить, зная о нем все то, что я о нем сейчас знаю. Если бы я знал все это тогда, я бы и тогда его не мог любить».

Чувства Симонова, некогда обласканного вождем, понятны. Как, скажем, русский патриот может восхищаться тираном, погубившим русскую деревню?

Оказывается, нравственное мерило — не главное. Важнее сохранить Сталина в этой роли: настоящий государственник, восстановивший империю, победитель в великой войне, которого Запад боялся и который давил внутренних врагов, евреев и либералов.

«Отмечали в Вологде юбилей Василия Ивановича Белова — его пятидесятилетие, — вспоминал литературный критик Олег Михайлов. — После торжественной части в областном театре, застолья в каком-то большом помещении (кажется, в обкомовской столовой) собрались на другой день у него дома. Тосты. Разговоры.

Владимир Солоухин рассказывал, как во времена, когда он служил в охране Кремля, готовились снимать с Кремлевских башен звезды и вместо них устанавливать орлов.

— Сталин хотел объявить себя императором, уже все было готово, — плыл над столом солидный окающий голос.

Кто-то выкрикнул “Многая лета!”, подхваченное тут же рассказчиком и умноженное монархической здравицей, кажется, к неудовольствию сидевшего рядом с Беловым председателя облисполкома».

Приятнее, верно, сознавать себя приближенным императора, чем рядовым охранником, которого, кроме старшины, никто не замечает. В этой страсти к Сталину кроется неодолимое желание возвысить себя самого. Чем крупнее и неогляднее бронзовая статуя, тем выше ты сам.

Мы не отдаем себе отчета в масштабах сталинского наследия, включающего десятилетия тотального искажения истории. Сталинская школа провела огромную работу по искажению истории. Десятилетия беспардонной фальсификации оставили свой след. Многие люди или упрямо повторяют сталинские зады, или, столкнувшись с рассекреченными документами и новыми трактовками, недоумевают: кому верить?

Хрущевская десталинизация была частичной, двойственной, противоречивой. Конечно, Сталин совершал ошибки, но хорошего было больше, чем плохого, и говорить следует о победах и достижениях… Это окончательно все запутало.

Перестроечные и постперестроечные годы, когда открыли архивы и спецхран, опубликовали подлинные документы эпохи, воспоминания, не смогли растопить этот огромный айсберг. Немного подтаяла и осела его видимая часть — переворот произошел в науке, профессионалы получили возможность заниматься реальной историей. Но невидимая часть айсберга — мировоззрение общества — мало изменилась.

Сталин счастливо пережил это время. А в последние годы ситуация, пожалуй, еще и ухудшилась. Сегодня на полках книжных магазинов апологетической литературы о Сталине много больше антисталинской. Люди, которые не успели освоить массивы новой информации, ставшие более или менее доступными, отторгают неприятное прошлое уже по принципиальным соображениям: незачем чернить нашу историю!

Немалая часть российского общества обижена на историю — она шла не так, как хотелось. Многие с менталитетом обиженного подростка воспринимают напоминания о трагедиях и преступлениях как личный выпад, как попытку «украсть у них победу», лишить их роли триумфаторов, мирового лидерства. К тому же разрушение официальных мифов затрагивает личные интересы конкретных людей, которые сделали карьеру на мифах и фальсификации истории.

Детективные писатели проморгали одно действительно совершенное преступление — преступление, к которому причастно все общество. Когда в это дело вовлечены сотни тысяч людей, возникает желание стереть различие между жертвой и преступником и покрыть все это завесой молчания. Современная историческая наука не оставляет выбора: сталинский режим был преступным. Это ставит перед всеми, кто жил в советские времена, тяжелый вопрос о личной ответственности, в первую очередь моральной, за все, что происходило в нашей стране.

К беспощадному самоанализу готовы немногие. Люди старшего поколения, даже если они не одобряют Сталина, не ощущают за собой тяжких грехов. Напротив, считают себя участниками славных дел. И молодое поколение не готово предъявить претензии своим отцам и дедам. Напротив, в обществе пышным цветом расцветают самодовольство и бахвальство.