Сталин. Наваждение России

2 октября 1940 года уполномоченный Совнаркома СССР по охране военных тайн в печати и начальник Главлита Николай Георгиевич Садчиков отправил в управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) список книг, подлежащих изъятию из продажи и из библиотек.

В списке значилась книга Э. Отвальта «Путь Гитлера к власти», изданная «Соцэкгизом» в 1933 году. «В книге, — сигнализировал начальник Главлита, — имеется ряд мест, которые сейчас, после заключения СССР договора о дружбе с Германией, нежелательны». Садчиков привел цитаты из книги: «“Теперь фашизм торжествует. Он справляет кровавые оргии по всей стране, истребляя коммунизм”. Плохо говорится о Гитлере (на многих страницах)».

Пакт с Адольфом Гитлером поверг советских людей в смятение. Хотя присутствовало и чувство облегчения: войны не будет. Посол Шуленбург был прав. Из газет начисто исчезла критика нацистской Германии. Вспомнили о благотворном воздействии германского духа на русскую культуру.

Писатель Евгений Петрович Петров (он погибнет в войну) жаловался:

— Я начал роман против немцев — и уже много написал, а теперь мой роман погорел: требуют, чтобы я восхвалял гитлеризм — нет, не гитлеризм, а германскую доблесть и величие германской культуры…

Запретили оперу выдающегося композитора Сергея Сергеевича Прокофьева «Семен Котко», написанную в 1939 году, из-за упоминания германской оккупации Украины в Гражданскую войну. Либретто переписали. Заместитель Молотова Андрей Януарьевич Вышинский отправился послушать оперу — хотел убедиться, что в ней больше нет ничего обидного для новых немецких друзей.

11 июня 1940 года Вышинский доложил Молотову, что потребуются дополнительные поправки:

«Я прослушал в театре им. К. С. Станиславского (в закрытом спектакле) оперу С. С. Прокофьева “Семен Котко”. Считаю целесообразным внести в либретто изменения, устранив эпизоды с австро-германскими оккупантами… Тов. Прокофьев с этим предложением согласен».

Автором либретто был Валентин Петрович Катаев. 23 июня 1940 года состоялась премьера оперы в редакции, более приятной для новых германских друзей.

Будущий помощник Горбачева Анатолий Сергеевич Черняев, в те годы студент Московского университета, оказался свидетелем такого эпизода. Один из секретарей комсомольского бюро вдруг вскинул руку в нацистском приветствии и громко крикнул:

— Хайль Гитлер!

Все захохотали. Но тут же почувствовали, что в эскападе комсомольского вожака содержится внутренний протест. Его чуть не исключили из университета с формулировкой «за издевательство над политикой партии». Студенческий билет ему, правда, оставили, но дали выговор «за непонимание политики партии».

Оркестры в Москве разучивали нацистский гимн, который исполнялся вместе с «Интернационалом». На русский язык перевели книгу германского канцлера XIX века Отто фон Бисмарка, считавшего войну с Россией крайне опасной. В Большом театре ставили Рихарда Вагнера, любимого композитора Адольфа Гитлера. И мальчишки распевали частушку на злобу дня:

Спасибо Яше Риббентропу,
Что он открыл окно в Европу.

Сближение с нацистской Германией по-своему развращало советских людей, разрушая моральные ориентиры, заставляя забыть о преступном характере Третьего рейха…

После того как Сталин заключил союз с Гитлером, коммунистические партии получили из Москвы распоряжение прекратить антифашистскую пропаганду. Секретариат исполкома Коминтерна констатировал: «Англия и Франция стали агрессорами: они развязали войну против Германии и стараются расширить военный фронт с тем, чтобы превратить начатую ими войну в антисоветскую войну».

Европейским коммунистическим партиям было велено сотрудничать с немецкими оккупационными властями. Журнал голландской компартии «Политика и культура» опубликовал редакционную статью с призывом к населению «корректно относиться к немецким войскам». И это говорилось о нацистских оккупантах!..

Даже когда Германия напала на Францию, компартия оставалась пассивной. Когда немецкие войска входили в Париж, некоторые сотрудники советского полпредства приветственно махали им руками. Советские дипломаты сразу же вступили в дружественные отношения с немецким оккупационным командованием. Французские коммунисты обратились к немцам с просьбой разрешить выпуск газеты «Юманите». Но от позора французских коммунистов спасли сами немцы, которые отказались иметь с ними дело…

Министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс записал в дневник: «Сталин твердо остается с нами». Имперский министр с восторгом отмечал каждое выступление Молотова: «Это лучшее, что Москва может сделать для Германии».

Сталин и Молотов разорвали дипломатические отношения с правительствами оккупированных европейских стран в изгнании. И признали марионеточные правительства, которые были созданы немцами в оккупированных странах. Это было фактическое одобрение всех завоеваний Гитлера.

21 декабря страна отмечала шестидесятилетие Сталина.