Сталин. Очищение от «питерских»

Сейчас мы имеем в Ленинграде хорошо организованный партактив. Вы помните, что по адресу нашего партактива тоже раздавались чрезвычайно нелестные характеристики. Говорили, что мы опираемся на каких-то молокососов, что мы ничего не понимаем во внутрипартийной «механике». Второй упрек был совершенно правилен. Бывшие руководители Ленинградской организации слишком большое внимание уделяли этой внутрипартийной механике. За этой механикой они проглядели самое ценное. Когда мы эту механику немного ковырнули, то оказалось, что на ней далеко не уедешь. Поэтому мы, воспитывая наш актив, не делали упора на внутрипартийную механику, хотя ее не забываем и забывать ее нельзя. Мы всю работу направляли вглубь, и сейчас мы имеем достаточно твердый кадр людей, которые являются проводниками наших партийных заданий в наших цехах и в наших звеньях.

* * *

Но все-таки было бы ошибкой думать, что как в отношении разрешения хозяйственных, так и внутрипартийных задач все было сделано на все сто процентов. Я думаю, что этого нет. Верно, что представители так называемой объединенной оппозиции пребывают в исключительном одиночестве, это верно, но сказать, что они, сидя в этом одиночестве, совершенно разочаровались и что они не смогут лишний раз воспользоваться какими-нибудь новыми затруднениями, нельзя.

Я знаю, что мы имеем целый ряд разного рода документов, в которых люди говорят, что они впредь будут партийными паиньками и что если они не будут стоять перед партией во фронт, то будут достаточно вежливы по отношению к большинству и к ЦК партии. Но время от времени появляются признаки, которые показывают, что работа в подполье совершается.

На днях, накануне нашей губпартконференции, мы от одного из наших товарищей получили заявление, где он рассказывает, что приехал из Ульяновска (в Ленинграде действуют главным образом приезжающие) испытанный, старый троцкист, который теперь является твердокаменным «объединенным» оппозиционером, и рассказывал здесь следующее (у меня есть официальное заявление): «Мы вовсе еще не смотали удочки, как любил выражаться Зиновьев; нет, мы, видя, что погода неблагоприятна, решили, что нужно выждать и отдышаться». И вот этот человек рассказывает о плане оппозиции, примерно, в таких выражениях: «Мы получили директиву, – говорит он, – никогда открыто не выступать, а вести подготовку к XV съезду партии и притом так, чтобы это не было ни для кого заметно. Мы имеем директиву выдавать себя за стопроцентных сторонников большинства ЦК, с тем чтобы получить доверие, добиться мандатов на партсъезд, а там голосование покажет».

Какое будет голосование, что оно покажет на XV съезде, я думаю, мы гадать не будем. Мы знаем, что показало голосование на XIV съезде, на XV партконференции. Не в этом, конечно, дело. Дело в том, что, как видите, надежда еще теплится помаленьку. Вы, конечно, как достаточно испытанные большевики-ленинцы, понимаете, что такого рода тактика – мы сейчас себя выдадим за стопроцентных большевиков-ленинцев, нас выберут на партсъезд, а там мы покажем, – недопустима. Мы тоже достаточно стреляные зайцы во всех отношениях, и только потому, что ты сейчас заорешь на всех углах и перекрестках о том, что ты стопроцентный большевик, мы тебя прямо на съезд, а потом в ЦК, потом, быть может, и Политбюро не выберем. Таких чудаков у нас в партии нет. По-моему, это продиктовано больше отчаянием, чем твердой надеждой добиться успеха. Но так или иначе, казать сейчас, что теперь все гладко и спокойно, этого сказать нельзя. Конечно, надо как на хозяйственном фронте, так и на внутрипартийном в достаточной степени быть начеку, продолжать работу, которую мы вели. Надо вести последовательную работу по все более глубокому внедрению основ ленинизма в сознание широких слоев чашей партии. Эту работу мы должны продолжать по-прежнему.

* * *

Теперь, в заключение, об основном правиле всей нашей работы. Все наши задачи мы будем разрешать хорошо при одном непременном условии, о котором нам напомнило недавно оглашенное письмо товарища Ленина – письмо, написанное еще в 1922 году. В письме этом товарищ Ленин говорит о той важнейшей части в нашей работе, которая называется проверкой решений. Я думаю, что не будет ошибкой сказать, что наверное и Адаму было известно, что можно на досуге посидеть и вынести то или другое решение по поводу того или другого вопроса. Правда, иногда трудно бывает вынести решение, но не так трудно все-таки, как провести его в жизнь, – тут выходит сложнее. Не знаю, по этим ли причинам или по другим, у нас на практике сплошь и рядом бывает так: решаем сдать в комиссию; комиссия выбирается, собирается, обрабатывает вопрос, выносит решение, мы ставим штамп– и дело готово. А как дальше дело идет– это вопрос, и большой вопрос.