Сталин. Операция «Ринг»

– Ну ничего, недолго им осталось атаковать. Всыпали под Москвой, всыпим и под Ленинградом! – без тени сомнений заявил Ильин и поторопил: – Ну что, поехали, машина где?

– Здесь, недалеко. Следуйте за мной, только под ноги смотрите. После последней бомбежки сам черт ногу сломит, – предупредил Самойлов и шагнул к провалу в стене. Ильин и Маклярский последовали за ним. Стоянка машин находилась в двух сотнях метров, в капонире, отрытом в земле, сверху от вражеской авиации ее закрывала маскировочная сетка. По дороге к ней Самойлов не удержался и спросил:

– Как у вас в Москве, по-прежнему бомбят?

– Отбомбились. С марта фрицы носа не показывают, – развеял его тревогу Ильин.

– А у нас дня не проходит, чтобы не было налета. Вам повезло, ночь прошла спокойно.

– Будем надеяться, что и дальше повезет, – добродушно произнес Маклярский и поинтересовался: – Тебя как звать?

– Михаил, – ответил Самойлов.

– Меня тоже, выходит, тезки.

– Выходит так, – обронил Самойлов и, помявшись, обратился к Ильину: – Товарищ майор, а что в Москве слышно про наше наступление?

– Будет наступление, Миша! Обязательно будет! Погоним фрица до самого его логова, до Берлина, – заверил тот.

– Скорее бы, а то невмоготу. От голода померло жуть сколько. Дети, старики, сил нет смотреть.

– Война, Миша, но ничего, сдюжим.

– Оно, конечно, так, но скорее бы.

– К лету наберем силенок и ударим… Зараза! – чертыхнулся Ильин.

Маклярский успел его подхватить и не дать свалиться в воронку. Проклиная фашистов, они добрались до машины. Встретил их разбитной водитель, перехватил увесистые вещмешки с продуктами, сложил в багажник и сел за руль. В густой пелене тумана он каким-то чудом находил дорогу. На подъезде к городу она улучшилась. С севера подул порывистый, не по-весеннему холодный ветер, и в кисельной пелене образовались проплешины. В них проглядывали блеклая россыпь звезд и тусклый диск унылой луны. Водитель прибавил скорость. По сторонам, сливаясь в безликую, безжизненную стену, потянулись окраины Ленинграда.

Прошло несколько минут, и горизонт на востоке окрасила бледно-розовая полоска. Хмурый рассвет занялся над осажденным городом, больше напоминавшим каменно-бетонный призрак. Серые коробки зданий потерянно смотрели гноящимися после пожаров глазницами-окнами на заваленные обломками кирпича и изрытые уродливыми оспинами от разрывов артиллерийских снарядов и авиабомб улицы и проспекты. Повсюду виднелись горы мусора. В воздухе стоял смрад от разложившихся тел и нечистот. Из-под колес доносился пронзительный визг разжиревших и потерявших всякий страх крыс. О том, что Ленинград все еще держится и в нем теплится жизнь, говорили редкие комендантские патрули на перекрестках, колоны машин с похоронными командами, стекавшиеся траурными ручьями к одной огромной братской могиле – Пискаревскому кладбищу, и вяло чадящие трубы заводов.

Все увиденное произвело на Ильина и Маклярского гнетущее впечатление. Они не находили слов, чтобы выразить свои чувства, и замкнулись в себе. Самойлов тоже ушел в себя, нервно покусывал губы и порывался что-то сказать. Маклярскому показалось, что он как будто не в себе, но не решился спросить. За оставшееся до отдела контрразведки фронта время они не проронили ни слова.

В приемной начальника особого отдела Ленинградского фронта их оглушили какофония звонков и осипшие голоса дежурного и помощника. Они разрывались между телефонами и не успевали принимать доклады из войск. Наиболее сложная обстановка складывалась в районе Колпино. Противник силами 12-й танковой и 122-й пехотной дивизий предпринял очередную попытку овладеть этим стратегически важным железнодорожным узлом обороны советских войск. Несмотря на значительные потери в живой силе и боевой технике, гитлеровцы продолжали упорно атаковать и на отдельных участках вклинились на несколько сот метров в оборону.

– Сколько?! Какими силами? – пытался добиться ответа дежурный.

Из трубки доносился прерывистый голос, тонувший в шуме боя.

– Володя, мы к комиссару! – вклинился в разговор Самойлов.

– А? Что? – переспросил тот.

– Я говорю, мы к комиссару, – повторил Самойлов и, кивнув на Ильина с Маклярским, представил: – Начальник 2-го отдела 3-го управления НКВД майор Ильин и заместитель начальника 2-го отдела 4-го управления НКВД капитан Маклярский.

Они предъявили удостоверения. Дежурный скосил на них глаза, кивнул, снял трубку другого телефона и доложил:

– Товарищ комиссар, к вам капитан Самойлов, с ним представители наркомата майор Ильин и капитан Маклярский.

– Пусть заходят! – прозвучало в трубке.

– Владимир Алексеевич, проводи товарищей, а я к себе прихвачу материалы на доклад, – попросил Самойлов дежурного.