Сталин. Операция «Ринг»

Время приближалось к 17 часам, у подъезда клуба стало заметно оживленнее. К нему все чаще подъезжали машины, из них выходила нарядная публика, среди которой выделялись мужчины спортивного вида. Сбывался прогноз Лаубэ – накануне Нового года в клубе готовились к проведению праздничного банкета.

– Парни, кажется, он! – нарушил затянувшееся молчание Курт, сверился с портретом Миклашевского и уверенно заявил: – Точно он!

Характерная посадка головы и движения, описанные Лаубэ и Дырманом, убедили как Шульца, так и Германа, что перед ними тот, на кого они вели охоту.

Миклашевский первым вышел из машины и подал руку даме. Она, опираясь, ступила на тротуар. Вслед за ней показалась вторая дама. Последним с трудом выбрался громила. Их тут же окружили праздные зеваки.

– А этот Миклашевский, похоже, важная птица, если его охраняет такая горилла! – заключил Герман.

– Ты че, Герман?! Какая еще горилла! Это же Макс Шмелинг! Чемпион мира по боксу! – не мог поверить своим глазам Шульц.

– Точно он, – присмотревшись, Курт узнал кумира наци.

– Вот это везуха! Первый же заход, и вышли на кого надо! – ликовал Шульц.

– Не знаю, какой этот Миклашевский боксер, но прохиндей первостатейный, – оценил все происходящее Герман.

– С чего ты взял? – спросил Шульц.

– А ты посмотри, каких шикарных фрау он подцепил!

– Завидуешь, Герман? Гляди, а то потом на жену смотреть не станешь.

– А я холостой, так что мне можно.

– Ладно, холостяк, шутки в сторону! – положил конец пикировке Курт и распорядился: – Герман, смени позицию, чтобы не мозолить глаза патрулям, а мы с Шульцем сядем на хвост Миклашевскому.

– И так всегда, мне баранку крутить, а кому-то шнапс пить и сосисками закусывать, – заворчал Герман.

– Не бурчи, когда пойдем на пивзавод, я тебя обязательно возьму, – пообещал Курт, похлопал Германа по плечу и вышел из машины.

К нему присоединился Шульц, и они направились к подъезду клуба. На входе членов и гостей встречали два свирепых «цербера», об этом говорило множество шрамов на их физиономиях. Шульц замялся и высказал опасение:

– Курт, а если пускают по членским билетам и пригласительным?

– Скажем, что спортивные журналисты из Der Angriff, – на ходу импровизировал тот.

– А поверят?

– Чего гадать, пошли! – позвал Курт и перешел улицу.

Опасения Шульца оказались небеспочвенны. «Церберы» остановили их и потребовали предъявить пригласительные билеты. Курту ничего не оставалось, как идти напролом. Он смерил их строгим взглядом, помахал перед носом блокнотом и объявил:

– Пресса, Der Angriff! Министерство пропаганды доктора Геббельса, готовим специальный репортаж!

Фамилия Геббельса и название газеты – рупора нацистской пропаганды подействовали на «церберов» подобно удару бича. Они дернулись и, склонившись в низком поклоне, поспешно отступили в стороны. Курт с Шульцем вошли в холл, сдали пальто, шляпы в гардеробе и поднялись в банкетный зал. Яркий свет светильников, нарядно одетая публика, тут и там взрывавшаяся залпами смеха, белоснежные скатерти на столах, ломившихся от спиртного и закуски, оркестр, располагавшийся на эстраде и наигрывавший медленный фокстрот, создавали хрупкую иллюзию мирной жизни. Курт и Шульц невольно поддались ей и на время забыли об опасности и кровопролитной, не на жизнь, а на смерть, войне.

Пробежавшись взглядами по публике, они нашли Миклашевского. Он занимал центральный столик, рядом сидели Шмелинг, две дамы, приехавшие с ними, и функционеры клуба. Подобравшись поближе, Курт и Шульц занялись тем, чем занимались все остальные. Гости и члены клуба, уставшие поститься на скудном карточном рационе, дорвавшись до дармовщины, с невероятной скоростью сметали со столов бутерброды, сосиски и ставшую в последнее время редкостью нарезку из копченого окорока. Официанты не успевали менять на столах закуски, пиво и шнапс. Опасаясь остаться ни с чем, Курт с Шульцем не отставали от пьющей и жующей публики. Движимые не столько аппетитом, сколько желанием усугубить тяжелое положение рейха, они дали вволю разгуляться своим желудкам, не забывая при этом о главном – Миклашевском.

Тот держался как свой в компании именитых германских спортсменов: любезничал с дамами и обменивался репликами со Шмелингом. По мере того как пустели блюда на столах и приближался комендантский час, пустел и банкетный зал. Миклашевский и Шмелинг не стали засиживаться и после танца направились в гардероб. Курт с Шульцем последовали за ними и, держась на расстоянии, сопроводили на улицу.

В этот поздний час Берлин производил жутковатое впечатление. В тусклом лунном свете он походил на город-призрак. Редкие прохожие робкими тенями скользили по улицам и спешили поскорее скрыться в подъездах. Движение машин резко упало, и это облегчало слежку за «опелем», в котором ехали Миклашевский и компания. Первую остановку они сделали неподалеку от Бранденбургских ворот – из машины вышли Шмелинг и дамы, следующая произошла у ворот зондерлагеря Восточного министерства. Курту с Шульцем только и оставалось, что проводить взглядами Миклашевского до КПП, но зато они теперь знали, где его искать.