Сталин. От Фихте к Берия

Из этого сравнения получается, что подчинённые М. Крассмана сделали акцент на число определённо выявленных, признанных в качестве членов подполья лиц, а сам М. Крассман и, опираясь на его данные, Берия (который не стал бы сличать его докладную записку с исходными данными его подчинённых, а центральный аппарат МВД не мог этого делать без указания о специальном расследовании) — на общем числе арестованных (задержанных), то есть подозреваемых и в большинстве своём затем отпущенных. Таким образом, для постороннего и неопытного читателя документа трёхкратное превышение числа подозреваемых над числом осуждённых — и могло бы выглядеть чем-то новым, но в Президиуме ЦК весной 1953 года, полностью укомплектованном из самых опытных деятелей сталинской карательной системы и её хозяйственных руководителей, таких наивных новичков просто не было. И акцент на общем числе арестованных, который был сделан Берия, вряд ли кому-то в руководстве, особенно после опыта 1930-х гг., мог показаться крайним преувеличением. Он скорее раскрывал потенциал сопротивления. Но не более того. Именно об этом говорит приводимая самим А. Р. Дюковым реплика главы МГБ Литовской ССР П. П. Кондакова на допросе по делу уже свергнутого Берия летом 1953 года. Этот П. П. Кондаков также имел все основания беспокоиться о своей личной судьбе при реализации «нового курса», ибо получил от Берия крайне негативную служебную характеристику, во исполнение которой Берия поставил вопрос о его отставке[1102]. От П. П. Кондакова, очевидно, требовались только обвинительные показания. Вот что он говорит о цитируемой справке Берия и что использует А. Р. Дюков в качестве доказательства того, что Берия сфальсифицировал данные: «В этой записке данные о репрессированных были увеличены, сюда включили даже задерживаемых»[1103]. Странное обвинение: если в число репрессированных надо было бы включить «легализованных» антисоветских подпольщиков, то почему бы не считать таковыми тех, кто отпущен был из-под ареста, в том числе в рамках известной советской политики фактического «умиротворения», избирательного освобождения от полноты ответственности прибалтийских коллаборационистов Гитлера, столь основательно, на базе архивных данных, исследованной самим А. Р. Дюковым[1104].

Тем временем даже поверхностное обращение к текущим данным о числе убитых и арестованных участников антисоветского подполья в Литовской ССР обнаруживает гораздо более сложные источниковедческие задачи. Имея в виду, что, по «данным Берия», за 1944–1953 гг. в Литовской ССР было убито более 20 000 противников Советской власти и арестовано свыше 130 000 (то есть налицо республиканская пропорция 1 к 6), интересно проследить, как с ними соотносятся фрагментарные текущие данные столь же высокого, союзного, уровня отчётности. Так главы НКВД и НКГБ Литовской ССР докладывали 26 января 1945 года союзному наркому Берия, что с июля 1944 по 20 января 1945 — обоими ведомствами в республике было арестовано в целом — 22 327 человек[1105]. Но ещё 5 января 1945 они же докладывали Берия, что общее число арестованных ими с июля 1944 по 1 января 1945 составляло 12 449 (в том числе в последнюю декаду декабря 1944 — 3 857), что даёт основания полагать, что при указанном темпе репрессий арест дополнительных около 10 000 за 20 дней января 1945 был вполне реальным, а не «завышенным». При этом число убитых с июля 1944 по 1 января 1945 составило 2574 человек[1106] (что в указанном периоде даёт пропорцию убитых и арестованных 1 к 4). Пропорция этих данных, доложенных подчинёнными Берия, совершенно не противоречит тому, что в тот период сам Берия докладывал И. В. Сталину 22 ноября 1945: с 1 июня до 1 ноября 1945 в Литовской ССР было убито 3925 участников подполья, арестовано и «захвачено живыми» (и очевидно при этом также арестовано) — 13 830[1107]. Интересно, что за тот же период «явилось с повинной бандитов, находившихся на нелегальном положении дезертиров и уклоняющихся от призыва в Красную Армию», — 33 759 (!) человек[1108], каковые, несомненно, по существовавшему порядку должны были автоматически поступить на проверочно-фильтрационные пункты, в которых содержались на положении задержанных, иногда на довольно значительный срок, и часть которых после фильтрации подлежала аресту. В общем массиве эта часть нелегального сообщества, с которым боролся в Литовской ССР НКВД, оказывает существенное влияние на итоговые цифры деятельности НКВД.