Сталин перед судом пигмеев

В то же время Белади и Краус противопоставляли Сталину представителей «революционных, марксистских течений — К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин, Р. Люксембург, А. Грамши, Н.И. Бухарин, Л.Д. Троцкий, Д. Лукач». Сталин же изображался «продуктом» России и даже Центральной Азии (Чингисхан). В этих оценках Сталина, России, Советской страны чувствовалось влияние модного в то время «еврокоммунизма».

Судя по цитатам, содержавшимся в книге, авторы активно использовали также биографию Сталина, написанную Робертом Таккером, а также книги Солженицына, Роя Медведева. Заметно было и влияние недавно опубликованных произведений советских авторов. Авторы ссылались на книги А. Рыбакова и Ю. Трифонова, статьи Г. Бакланова, высказывания ряда бывших репрессированных лиц, опубликованные в последнее время в советской печати. Такой выбор источников во многом предопределил однобокое освещение фигуры Сталина. Как и Таккер, Белади и Краус воспользовались мемуарами Иремащвили, на основе которых был сделан вывод о том, что еще в детстве Сталин был «замкнутым и чрезвычайно упрямым по характеру», «был раздражителен и применял хитрые аргументы в дискуссии». Следуя сложившейся западной традиции в освещении Сталина, Белади и Краус писали, что «ход его мысли был прост и прямолинеен. Эти особенности стиля можно объяснить как внутренним движением души, так и влиянием обучения в духовной семинарии». Авторы уверяли, что еще в юности «многие товарищи были недовольны его грубостью и манерой поведения». Описывая Туруханскую ссылку, авторы утверждали, что там «Сталин жил подчеркнуто замкнуто, ни с кем не общаясь».

Характеризуя деятельность Сталина в 1917 году, Белади и Краус писали «об общей слабости оценки обстановки Сталиным». Даже его роль основного докладчика на VI съезде партии и на других важнейших совещаниях большевиков в то время объяснялась авторами просто: «виднейшие теоретики партии по разным причинам не могли присутствовать на этих совещаниях». Роль И.В. Сталина в организации Октябрьского восстания была сведена к нулю ссылкой на то, что «в известной книге Джона Рида «10 дней, которые потрясли мир» его имя не упоминается среди руководителей восстания».

Рассказывая о деятельности Сталина в годы Гражданской войны, авторы, хотя и заявили, что он «сравнительно редко участвовал в разработке и осуществлении военных планов», оговорились: «Недооценка задач, которые он решал, была бы серьезной ошибкой. Более того, это привело бы к неверному толкованию событий Гражданской войны». И все же и здесь авторы не избежали повторения оценок Троцкого. Авторы писали: «Грубость постепенно проявлялась не только в отмене оперативных военных приказов… Характерно, что Троцкий, оценивая положение Сталина, сравнивал его с положением, которое занимали в царской армии великие князья».

Признавая возросшую роль Сталина в руководстве партии в начале 20-х годов, авторы писали: «Организационный талант Сталина развертывался по мере дальнейшего строительства бюрократического аппарата. Централизация, которую он провел, в конечном итоге поглотила не только местные бюрократические структуры, но и саму демократию. Сталин понимал, к чему может привести возрастание роли аппарата. Он признал прежние российские основы иерархического построения. Трагичность положения заключалась в том, что Сталин именно в этом видел основное направление исторического развития страны, отметая все другие возможные варианты. Под знаком простоты, целесообразности и практичности он расчищал дорогу перед системой командно-административной власти, военной дисциплины и послушания… Представляется совершенно очевидным: Сталин не сразу, а постепенно начал отходить от большевизма… Поворотной точкой в этом смысле был 1925 год — начало разгрома оппозиции».

Осудили авторы и сталинскую идею «построения социализма в одной стране». Они назвали ее «серьезным препятствием для теоретического переосмысления любых проблем, связанных с социализмом». Фактически поддержав борьбу Троцкого, Зиновьева и Каменева против этой идеи, Белади и Краус восхваляли Рютина и деятельность его группы против Сталина и руководства страны. Повторили авторы и версию о противостоянии Сталина и Кирова. Они утверждали: «Создание и сохранение неограниченной личной диктатуры Сталина стало возможным только после того, как была уничтожена та альтернатива, которую представлял собой Киров. Оценивая масштабы арестов и казней, авторы не скупились на цифры, утверждая, что число репрессированных только в 1936–1939 годах «затронули 4–5 миллионов человек, приблизительно 10 процентов из них было расстреляно»; а ссылаясь на Р. Медведева, писали, что «контингент ГУЛАГа… насчитывал 12–13 миллионов человек».