Сталин. По ту сторону добра и зла

Не было, наверное, ни одного пункта программы конференции, по которому Черчилль не вступал бы в горячие споры со Сталиным. Рузвельт предпочитал больше молчать: обещанная Сталиным война против Японии пока перевешивала все его европейские интересы. И если говорить о Ялтинской встрече в целом, то, конечно же, Сталин мог записать ее себе в актив. Хотя бы только потому, что он в очередной раз весьма убедительно доказал в Ялте всему миру, что основной вклад в дело разгрома нацистской Германии внес Советский Союз.

Ялтинская конференция стала тем моментом в политической карьере Сталина, когда реальность в наибольшей степени подтвердила для него самого его собственный имидж, в значительной степени им же самим и созданный. И что бы там ни говорили, но именно под его руководством была одержана великая победа в самой страшной из всех войн.

При этом маршал Сталин прославлялся не только на полях сражений, но и за «круглым столом» дипломатических переговоров, заставив двух самых влиятельных политиков мира признать его первым среди равных. И все, кто видел, как он вел переговоры с двумя китами мировой политики, не могли не восхищаться его феноменальной памятью, едва уловимой и от этого еще более разящей иронией и, конечно же, блестящего умения вести дискуссии практически на любые темы.

Восхищали и его удивительная реакция и незаурядное актерское мастерство, с помощью которых он в мгновение ока превращался из грубоватого и жесткого в мягкого и тонкого собеседника.

А его страна? Ведь именно благодаря его умению и дипломатическому таланту Советский Союз стал пользоваться после Ялты той самой поддержкой и популярностью, о какой до войны нельзя было и мечтать. Ялта стала его звездным часом, который ввел его в историю XX века. Это было то самое прекрасное мгновение, когда даже его непомерные амбиции были удовлетворены почти полностью. И, может быть, именно поэтому он был впервые в своей жизни по-настоящему растроган (или казался таким), когда говорил на заключительном обеде о той роли, которую они вместе с союзниками должны сыграть в послевоенной истории.

Но каким бы растроганным он ни выглядел, его чувства и разум даже в тот момент существовали как бы отдельно друг от друга. И уже тогда он думал о той жестокой борьбе, которую его союзники уже очень скоро начнут против него.

* * *

Впрочем, существует и другая точка зрения на то, что произошло тогда в Ялте. Что бы там ни говорили о военных и дипломатических талантах Сталина, дело было отнюдь не в них, и такими сговорчивыми и покладистыми и Черчилля и Рузвельта сделало не прекрасное логическое мышление Сталина, а уже почти стоявшие у ворот Берлина советские войска. И именно они являлись в данном случае самым лучшим аргументом.

Была еще одна довольно важная причина успеха Сталина в Ялте. Медицинская. И если мы вспомним, что в Крым все три руководителя государств прибыли в сопровождении своих врачей (Сталина сопровождала целая бригада во главе с его личным врачом В. Виноградовым), то многое станет ясным. И чего в этом отношении стоит только одна фраза Филиппа Ваденберга: «Три человека, сидевшие под надзором и опекой своих личных врачей, торговались о дележе добычи, подобно трем одряхлевшим беззубым львам».

Особенно удручающе выглядел Рузвельт. «За восемь месяцев до конференции, — писал президент Американской врачебной палаты, — Рузвельт перенес инфаркт... страдал от отека печени и одышки... Он стал вспыльчивым и очень нервничал, если ему приходилось долго концентрировать внимание на чем-то. Когда обсуждение касалось вопроса, требовавшего длительного размышления, он предпочитал сменить тему».

А вот что писал о пребывании Рузвельта в Ялте личный врач Черчилля Моран: «Раньше, если Рузвельт оказывался недостаточно знаком с какими-либо обсуждавшимися фактами, ему приходил на помощь его интеллект... То, что я здесь наблюдаю, заставляет меня усомниться в том, что он в состоянии справиться со своей миссией».

Да и большой любитель армянского коньяка был в Ялте только тенью недавнего Черчилля. Премьер Британии был настолько подвержен депрессиям, что уже летом 1944 года заявил все тому же Морану, что очень боится покончить с собой. В чем и не было ничего удивительного: начиная с 1944 года Черчилль страдал временной потерей памяти. «Похоже, — писал в своем дневнике 28 марта 1944 года начальник британского генерального штаба генерал А. Брук, — что он не в состоянии сосредоточиться даже на пару минут и все время отклоняется от темы».

Что касается самого Сталина, то его физическое состояние произвело на западных врачей далеко не самое благоприятное впечатление. Он был крайне утомлен, бледен и болезнен, хотя при всех официальных выходах по-отечески улыбался. Последнее время Сталин страдал высоким давлением, но, как и Ленин, не верил отечественным врачам и складывал выданные ими лекарства в ящик стола, предпочитая таблеткам испытанное народное средство в виде йодных капель и парную баню, которой всегда приписывал чудодейственные свойства.