Сталин. По ту сторону добра и зла

Сталин хорошо знал причины, по которым Ленин пошел на временное примирение с меньшевиками. Именно тогда среди большевиков наблюдались весьма существенные разногласия. В первую очередь они были связаны с «идеалистическим уклоном», главные представители которого Богданов и Луначарский пытались примирить социализм с религией. И именно из-за этих самых уклонов Ленин, который вел непримиримую борьбу за чистоту своей партии, и был вынужден написать свой знаменитый «Материализм и эмпириокритицизм».

Парижский пленум ЦК партии 1910 года снова выступил за компромисс между большевиками и меньшевиками, хотя сам Ленин на этот раз голосовал против. В то время началась его ожесточенная борьба с Троцким, который не признавал его концепции небольшой и высокодисциплинированной партии и взял на себя роль стоявшего над фракциями миротворца.

Целых пять лет, с 1909 по 1914 год, Ленин будет вести непримиримую борьбу против попыток объединить партию. Углубление конфликта вело к взаимным упрекам и оскорблениям, и ни одна из сторон не стеснялась в выражениях. Ленин жестко критиковал «пустые фразы» Троцкого, его «невероятную хлестаковщину» и отказ подчиняться партийной дисциплине. «С Троцким, — говорил он, — нельзя спорить по существу, ибо у него нет никаких взглядов; он всегда действует, пролезая в щель тех или иных разногласий и перебегая от одной стороны к другой».

Не оставался в долгу и Лев Давидович. «Все здание ленинизма, — писал он в своем письме Чхеидзе в 1913 году, — в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несет в себе ядовитое начало собственного разложения».

Пройдут годы, и Сталин с превеликим знанием дела воспользуется этой самой «ложью и фальсификацией».

Но все это будет потом, а пока непримиримые враги поливали друг друга грязью, Коба томился в тюрьме. Жили арестанты согласно законам коммуны, все в камере было общим. Распорядок тоже был один для всех: по очереди убирали камеру и мыли посуду. В отличие от заключенных советских лагерей, Сталин и его товарищи не испытывали никакой духовной оторванности. Они регулярно получали литературу, письма, которые приходили даже из-за границы. На собраниях заключенные обсуждали свои отношения с тюремным начальством и уголовными элементами, вопросы снабжения и быта.

С блатными было далеко не все так просто. Верные тюремным традициям, те постоянно пытались вторгнуться в замкнутый для посторонних мир политических и приобщить их к жизни «по понятиям». Нередко возникали ссоры и даже драки. Но уже очень скоро уголовники поняли, что запугать революционеров им не удастся и оставили их в покое.

Этот самый «покой» Коба использовал с большой пользой для себя. И не зря революционеры называли тюрьму своими университетами. Только здесь они могли с утра до вечера читать, разбирать непонятные вопросы с более старшими и умудренными опытом и знаниями товарищами и расти духовно.

Вместе с большевиками в тюрьме находились представители других партий, и бесконечные дискуссии позволяли им оттачивать свое ораторское мастерство. Ну и, конечно, тюрьма проверяла на выдержку и стойкость. Одно дело отстаивать свои идеи на митингах, и совсем другое сидеть за эти самые идеи в сырых камерах и подвергаться издевательствам тюремного персонала.

Но Коба не был бы Кобой, если бы безропотно смирился с уготованной ему участью и не начал... готовить побег! Для этого была сделана лестница из простыней, перепилены решетки на окне, однако по каким-то таинственным причинам арестанты так и не получили сигнала от помогавшим им бежать и попытка сорвалась. Коба не успокоился и попытался выйти из тюрьмы под видом другого заключенного. Было решено, что некий рабочий по фамилии Боков явится в тюрьму в день свидания, затем смешается с арестантами и уйдет в тюремную камеру вместо Кобы, который вместо него покинет тюрьму вместе с другими посетителями.

Ничего из этого не вышло, и Коба вышел из тюрьмы только вместе с очередным этапом. Как ни удивительно, но высшее жандармское начальство оказалось куда милостивее к Кобе, нежели следователь, и по каким-то ведомым только ему причинам приговорило «Ленина Закавказья» к высылке в Вологодскую губернию всего на два года. По дороге Коба попал в вятскую тюрьму, где заболел тифом. Почти месяц он находился на той невидимой грани, которая разделяет жизнь от смерти, и тем не менее выжил...

Уездный город Сольвычегодск расположен на высоком берегу реки Вычегды в 27 километрах от железнодорожной станции Котлас. 1700 жителей, казначейство, почта, канцелярия губернатора, тюрьма да сотни три домишек — вот и весь городок.

Коба дал расписку в том, что он ознакомлен с правилами отбывания гласного надзора, которые установил сам губернатор. Именно он запретил ссыльным появляться на улице после десяти вечера, гулять в городском саду, ходить на пристань, заводить знакомства с местными жителями, принимать участие в любительских спектаклях и приходить на них. Нельзя было ссыльным и собираться более пяти человек.