Сталин. Портрет на фоне войны

В конечном итоге признание новых реалий нашло частичное отражение лишь во внешней политике советского руководства, прежде всего в новой оценке «специфических путей к социализму», без диктатуры пролетариата и с сохранением парламентской демократии и многосекторной экономики, характера национальных, антифашистских революций. В частности, 22 августа 1946 г. Сталин в интервью английской газете «Дейли геральд» подчеркнул возможность более длительного, чем в России, но мирного английского парламентского пути к социализму. Во внутренней политике все послевоенные годы изменений практически не наблюдалось. Те немногие предложения и разработки, выходившие за пределы обычных перестроек властных и хозяйственных структур, что секретным порядком готовились в сталинском окружении, так и не увидели свет. С позиций конечного знания представляется достаточно очевидным, что Сталин односторонне истолковал новые исторические вызовы и не смог предложить обществу внятную стратегию реагирования на них. Ядерный вызов, имел скорее интеллектуально-мировоззренческий характер. По существу, вопрос стоял о выживании советской системы в новых исторических условиях и был воспринят сталинским руководством как сугубо военно-технологический. Хотя позднее, в начале 50-х гг., Сталин предельно ясно выразил понимание его природы и сущности именно в качестве интеллектуального вызова, своей рукой вписав в редактируемую рукопись учебника политической экономии свое видение ее предмета: «…политическая экономия изучает не какие-либо заоблачные, оторванные от жизни вопросы, а самые реальные и актуальные, затрагивающие кровные интересы людей, общества, классов». И среди них первым, по мнению Сталина, был вопрос: «…является ли неизбежной гибель капитализма и победа социалистической системы хозяйства, противоречат ли интересы капитализма интересам общества и прогрессивного развития человечества, является ли рабочий класс могильщиком капитализма и носителем идей освобождения общества от капитализма…».

Сталинское руководство сохранило верность прежней марксистской парадигме. Сегодня очевидно, что победа стала главным оправданием существования советской системы и коммунистической идеологии, прежде всего для самого сталинского руководства. Об этом убедительно свидетельствовала известная речь Сталина перед избирателями в феврале 1946 г. и в не меньшей мере книга одного из руководителей советской экономики Н.А. Вознесенского, где утверждалось, что «Если капиталистическая Германия оказалась разгромленной, то это свидетельствует о новой величайшей силе, которая в единоборстве с Германией оказалась победителем. Этой силой является Союз Советских Социалистических Республик».

В послевоенные годы была продолжена линия на максимальную мобилизацию ресурсов из аграрного сектора. Власть возводит в идеал жесткую дисциплину, низведение личности до положения винтика государственной машины, абсолютное самопожертвование во имя государства, полное отсутствие политической оппозиции и инакомыслия, плановое хозяйство и централизацию экономической и общественно-политической жизни. Одновременно пропагандистский аппарат начал раскручивать антизападные кампании. Победа законсервировала существовавшую экономическую и политическую систему во всей ее целостности, включая многие рудиментарные институты и структуры.

Весьма показательно, что западные страны, также столкнувшись после войны с кризисом идентичности, смогли найти адекватные ответы на исторические вызовы. Отстаивая право на жизнь, капиталистическое общество после Второй мировой войны встало на путь качественной трансформации. Как отмечают экономисты, капиталистический хозяйственный механизм из анархичного, монополизированного и эгоцентрического постепенно превратился в регулируемый, конкурентный и социализированный. Послевоенное «кейнсианское двадцатилетие» с его активной государственной экономической политикой было ознаменовано несколькими реформами, которые в мировой науке признаны весьма успешными. Однако когда государственное регулирование, мощные социальные программы достигли таких масштабов, что стали сдерживать частную инициативу и предпринимательский дух, закономерным стал возврат от социально-дирижистского типа теории и политики к либерально-индивидуалистическому. Доказав тем самым, что один тип теории и политики не может быть абсолютно верен и успешен в различных исторических условиях.