Сталин. Портрет на фоне войны

В этой связи стоит особняком вопрос о поддержке Сталиным революций. В решающие моменты Москва всегда воздерживалась от поддержки китайской, испанской и во многих отношениях даже югославской революции. Из этого вовсе не следовало, что Сталин был против революций. Как свидетельствует Джиллас: «Он был против только условно, то есть до такой степени, до которой революция выходила за пределы интересов Советского государства. Джилласу запало в память то, что Сталин в разговоре использовал слово «Россия», а не Советский Союз, что, по мнению Джилласа, означало, что Сталин «не только поощряет русский национализм, но и сам вдохновлялся им и отождествлял себя с ним».

Победа в войне подвела черту под большим периодом революционного созидания советской системы. Наступал новый период — период ее стабилизации. Для Сталина-теоретика необходимо было наглядно показать, что дело Октябрьской революции живет, что она была совершена не зря, что общество от нее выиграло больше, чем потеряло.

Сталин, сделав во внешней политике ставку на непримиримую борьбу с империализмом, значительную часть «Экономических проблем социализма в СССР» посвятил необходимости приоритетного развития тяжелой индустрии как гаранта экономической и военной мощи страны. «Что значит, — задавал риторический вопрос главный теоретик страны, — отказаться от примата производства средств производства? Это значит уничтожить возможность непрерывного роста нашего народного хозяйства…» Вскоре именно этот сталинский постулат окажется в эпицентре схватки за власть преемников Сталина.

Совокупность этих замечаний Сталина показывает, что в теории он оставался, по существу, на позициях ортодоксального марксизма. Именно они и послужили теоретической основой для интерпретации модернизационных вызовов послевоенного времени советским руководством. Устаревший теоретический багаж — одна из важнейших причин того, что Сталин и его ближайшие соратники вновь интерпретировали масштабную задачу всеобъемлющей модернизации страны как чисто количественную, сведя ее прежде всего к ответу на военно-технологический вызов США. Власть не решилась на реформы системы (точнее, не видела в них надобности), на ее либерализацию, открытие внешнему миру, не пошла на взаимодействие с Западом. Как отмечает В.В. Ильин: «В то время, как Европа взяла курс на ускоренную социально-экономическую и политико-хозяйственную модернизацию, СССР под влиянием правящей коммунистической касты наращивал темпы стремительного прорыва в прежнее — провала в почвенно-большевистскую архаику».

Был ли это единственно возможный вариант решения послевоенных проблем СССР и в какой мере он связан с внутренней природой советской системы, а в какой с личностью Сталина? Объективно ответить на эти вопросы нельзя, не приняв во внимание место самого Сталина в советской системе. Анализ показывает, что не последнюю роль в идентификации вызова и последующего принятия решений Сталиным сыграли крайняя централизация и особая роль в ней узкого политического руководства.

По существу, исторический вызов, адресованный всем гражданам Советского Союза в реалиях советского времени, был персонально адресован И.В. Сталину, и стало быть, от его субъективного восприятия, его физического и духовного состояния впрямую зависела вся последующая стратегическая линия развития СССР.

Другой фактор, непосредственно сказавшийся на объективности оценки послевоенного положения СССР, — борьба за власть в ближайшем сталинском окружении, стремление соратников в связи со старением вождя занять более выгодные позиции для последующего штурма власти, овладения возможными властными вакансиями. Весьма показательны в этом плане приводимые К. Симоновым, со слов министра путей сообщения И.В. Ковалева, высказывания Сталина. «Заведующие», как иногда иронически Сталин называл членов Политбюро, хотят сделать из меня факсимиле. Они понимают, что я не могу все знать, и хотят сделать из меня факсимиле. Я не могу все знать. Я обращаю внимание на разногласия, на возражения, разбираюсь, почему они возникли, в чем дело (подчеркнуто нами). А они прячут это от меня. Проголосуют и спрячут, чтоб я поставил факсимиле».