Сталин. После войны. Книга 2. 1949–1953

– Вот Шепилов ставит вопрос, чтобы дать возможность нашим экономистам самим выпустить учебник политической экономии. Но дело это важное. Не только наше, государственное, но и международное. Поэтому без нас здесь не обойтись. Вы не против того, чтобы мы участвовали в этом деле? – улыбаясь, спросил Сталин.

– Конечно, не против, – ответил Д. Т. Шепилов. – Но ведь вы очень заняты, товарищ Сталин, а учебник позарез нужен.

– Что значит занят? Для такого хорошего дела найдем время, – ответил вождь[346].

К удивлению Шепилова, Сталин не просто выразил заинтересованность в этом вопросе, но и занимался им много, часто и настойчиво. Первый раз вождь в буквальном смысле «выдернул» Дмитрия Трофимовича из театра, попросив его приехать на Ближнюю дачу.

Шепилов прибывает к Сталину, садится за стол, достает записную книжку и карандаш. «Но Сталин сразу неодобрительно покосился на них. Я понял, что записывать не следует. Сталин вообще не любил, когда записывали его слова! Впоследствии он неоднократно на встречах с нами, учеными-экономистами, работавшими над учебником политической экономии, делал нам замечания:

– Ну, что вы уткнулись в бумагу и пишете? Слушайте и размышляйте!»[347]

Здесь самое время дать небольшое пояснение. Это удивительно, но на протяжении почти полутора десятилетий Сталин никак не мог добиться нужного ему учебника политэкономии. Работу по его написанию и подготовке вел член-корреспондент Академии наук СССР Л. А. Леонтьев. Под его руководством было подготовлено пятнадцать вариантов учебника, но ни один из них не удовлетворял Сталина. Неоднократно глава Советского Союза встречался с «рабочей группой», пояснял, растолковывал. Но ничего не получалось. На полях предлагаемого проекта учебника можно было прочитать весьма жесткие сталинские замечания: «Привыкли так лекции читать, тяп-ляп. Там вас слушают, но никто не критикует»[348]. Есть и более жесткие надписи знаменитым «сталинским карандашом»: «Глупость», «Чепуха», «Чудаки», «Не то», «Ха-ха», «Болтовня», «Набор слов», «Ум за разум», «Хе-хе», «Тю»[349].

Можно представить состояние Сталина, который никак не может добиться от своих интеллектуалов должного результата[350]. По его указанию комиссии под председательством Секретаря ЦК Г. Маленкова было поручено в месячный срок доработать уже пятнадцатый по счету вариант и представить его в Политбюро[351]. На дворе – 22 февраля 1950 года. А ведь еще 29 января 1941 года во время беседы с учеными-экономистами Сталин, как ему казалось, все им разжевал и объяснил: «Если хотите на всё искать ответов у Маркса, пропадете. Вы имеете такую лабораторию, как СССР, который существует больше 20 лет, а думаете, что Маркс должен был знать больше вас о социализме. Не предусмотрел, видите ли, Маркс в «Критике Готской программы»! Надо самим головой работать, а не нанизывать цитаты. Новые факты есть, новая комбинация сил, извольте головой работать»[352].

Вот замечания Сталина, высказанные марксистам-экономистам, которые, судя по сталинской критике, жили не в реалиях советской экономики, а витали в облаках книжного «Капитала»:

– «Вот здесь записано, что закон стоимости преодолен. Тогда становится непонятным, откуда категория себестоимости, без чего нельзя калькулировать, нельзя производить распределение по труду, нельзя устанавливать цены. Закон стоимости не преодолен еще. Неверно, что мы командуем ценами, хотим командовать, но не получается. Для того чтобы командовать ценами, надо иметь громадные резервы, обилие товаров, и только тогда мы сможем диктовать свои цены. А пока есть рынок нелегальный, рынок колхозный, существуют рыночные цены».

– «В учебник врывается агитка – плакат. Это не годится. Экономист должен изучать факты, а здесь вдруг: «троцкистско-бухаринские предатели…» Зачем это говорить о том, что суд установил то-то и то-то? Что здесь экономического? Выкинуть нужно агитацию. Политэкономия – это серьезное дело».

– «Хотите перескочить прямо в коммунизм. Маркс и Энгельс писали, имея в виду полный коммунизм. Переход от социализма к коммунизму страшно сложная штука. Социализм у нас еще не вошел в плоть и кровь, еще социализм наладить надо. Еще распределение по труду как следует не налажено»[353].

Уставший, если не сказать измученный бесконечной подготовкой учебника политэкономии, Сталин ухватился за Шепилова, который сам проявил инициативу. Вождь пригласил его к себе на беседу и предложил войти в авторский коллектив. После того как Шепилов согласился и даже порекомендовал еще пару авторов, Сталин обстоятельно обрисовал задачу. В течение двух с половиной часов он размышлял вслух, отвечая на короткие реплики Шепилова.