Сталин. После войны. Книга 2. 1949–1953

Накануне в газете «Правда» были опубликованы все работы Сталина, составившие его книгу «Экономические проблемы социализма в СССР», о которой мы уже говорили ранее в этой главе. В целом же для делегатов было много причин чувствовать себя уверенно и иметь прекрасное настроение. «XIX съезд проходил в обстановке, когда промышленная продукция СССР в 1952 г. составила 223 процента от уровня довоенного 1940 года, а производство средств производства – 267 процентов. Промышленная продукция СССР увеличилась к 1952 году по сравнению с 1929 г. в 12,6 раза, а в США за тот же период – в 2 раза, в Англии – на 60 процентов, в Италии – на 34 процента, во Франции – на 4 процента»[436]. Магазины и рынки были наполнены продуктами. Только что СССР сумел решить задачу невероятной сложности и создать практически с нуля целую отрасль по добыче и обогащению урана, получить ядерное оружие. В Китае победили коммунисты, национально-освободительные движения набирали силу по всему миру.

Вступительным словом съезд открыл В. М. Молотов. С отчетным докладом, впервые за время сталинского руководства страной, выступал не сам Сталин, а Г. М. Маленков. Вождь при этом сослался на возраст и здоровье, поясняя отказ зачитать Отчетный доклад. Однако, увидев, что несколько гостей съезда, руководителей зарубежных делегаций компартий сидят в ложе президиума, а не за столом на сцене, Сталин не сказал, как позже Ельцин: «не так сели». Несмотря на возраст и статус, вождь лично пригласил товарищей спуститься из ложи и даже сам подтаскивал им стулья. После этого он занял место с краю стола президиума, ближе к трибуне.

В «Докладе XIX съезду партии об изменениях в Уставе ВКП (б)» секретарь ЦК, будущий разоблачитель «культа личности» Н. С. Хрущев, которого либералы хотят показать «генсеком-освободителем», так объяснял необходимость включения в Устав пункта о соблюдении коммунистами государственной тайны: «Многие работники, обольщаясь хозяйственными успехами, забывают указание партии о необходимости всемерно повышать бдительность. Нужно всегда помнить о капиталистическом окружении, о том, что враги социалистического государства пытались и будут пытаться засылать в нашу страну свою агентуру для подрывной работы. В своих гнусных целях враждебные элементы стремятся пробраться на различные посты в партийных, государственных и хозяйственных организациях и использовать людей беспечных, болтливых, не умеющих хранить партийную и государственную тайну»[437].

Менялось название партии, менялся Устав, менялись и принципы управления партией. На практике это означало, что руководство партии теперь будет руководить… только партией. А государством будет руководить Совет Министров СССР, Председателем которого был Сталин. Именно в таком ранге он вел переговоры во время войны, в этом же качестве подписывал статьи в газетах. Получалось, что осенью 1952 года Сталин задумал наконец-то перестроить партию из структуры надгосударственного управления в орган, занимающийся идеологией, воспитанием и т. д. и т. п. Думаю, что это не могло не насторожить сталинское окружение. Тем более что через два дня после окончания съезда, 16 октября 1952 года, на закрытом Пленуме ЦК КПСС вождь выступил с такими заявлениями, которые заставили некоторых в буквальном смысле окаменеть.

Все дни работы съезда делегаты ждали выступления Сталина. И он взошел на трибуну 14 октября 1952 года под долгие неумолкающие овации.

Речь Сталина на XIX съезде – политическое завещание вождя

Речь Сталина на XIX съезде стала последним публичным выступлением вождя, а потому может рассматриваться не только как изложение позиции, а как политическое завещание. Присутствовавший на съезде и избранный кандидатом в члены ЦК партии писатель Константин Симонов оставил описание этого выступления.

Вождь выступал последним, и до последнего момента было непонятно, будет ли он вообще выступать.

«Сталин встает из-за стола президиума, обходит этот стол и бодрой, чуть-чуть переваливающейся походкой не сходит, а почти сбегает к кафедре. Кладет перед собой листки, которые, как мне кажется, он держал в руке, когда шел к трибуне, и начинает говорить – спокойно и неторопливо. Так же спокойно и неторопливо он пережидает аплодисменты, которыми зал встречает каждый абзац его речи. В одном месте зал прерывает его речь так, что если продолжить ее с того слова, на котором она была прервана аплодисментами, то форма одного из строго построенных абзацев речи будет нарушена. Сталин останавливается, дожидается конца аплодисментов и начинает снова не с того места, с какого его прервали аплодисменты, а выше, с первого слова той фразы, которая кончается словами о знамени: «Больше некому его поднять».