Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года)

"Вряд ли тов. Бухарин сумеет объяснить с точки зрения своей "концепции" как это "нация Обломовых" могла исторически развиваться в рамках огромнейшего государства… И никак не понять, как русский народ создал таких гигантов художественного творчества и научной мысли, как Пушкин и Лермонтов, Ломоносов и Менделеев, Белинский и Чернышевский, Герцен и Добролюбов, Толстой и Горький, Сеченов и Павлов".

Тридцать шестой год, особый год. Год, когда пришлось самым внимательным образом изучать итоги новой политики в области образования. То, что в школе стали преподавать историю, это даже не полдела, так – разминка. Что успели сделать созданные в том же тридцать четвертом исторические факультеты ведущих университетов? Какие кадры там подготовлены, какие труды там написаны? Кто и что преподает – вот в чем суть.

И дело не в том, что Покровский¹²⁶ со своими учениками не сочли должным отразить роль товарища Сталина в истории – ну, не только в этом…. Дело в том, что эта "Школа красной профессуры" со всеми ее основателями и выходцами способна лишь поливать грязью все, что было в стране до революции. Зачем новому поколению такая история? Зачем ему обсасывать кровавые дела Петра и Иоанна, зачем ему слушать или читать всякую чушь про борьбу пролетариата против буржуазии в древнем Новгороде? Нет, Покровский, может, был и прав, когда писал, что "история ничего иного, кроме политики, опрокинутой в прошлое, не представляет", но тогда и знай свой шесток! Ты что, политик? Нет, ты не политик, ты бывший политик, сейчас ты – обслуга. Вот и обслуживай политиков, спрашивай их мнение, а еще лучше – думай сам, догадывайся, что политикам нужно. Но он помер, так этого и не поняв, хорошо, что его ученики оказались попонятливее. Тот же Шестаков, что написал в тридцать седьмом новый учебник, смог догадаться: стране нужен патриот, а не коммунар без страны и национальности. Что в преддверии войны нужно мобилизовать традиционные национальные чувства, а потому школьник должен изучать национально-исторические традиции, военные традиции – не только классовую борьбу. Да, этот шестаковский учебник не бог весть какой получился, но свои задачи решает.¹²⁷ Вместе с "Кратким курсом истории ВКП (б)".

Но кроме вопросов "кто", "что", есть и вопрос "как". И ответ на этот вопрос был один – омерзительно. Школами руководили не учителя, не педагоги – педологи, подарок Луначарского. Интересно, он дружил с Тухачевским? Ведь спала сводная сестричка наркома с будущим маршалом¹²⁸, почему б и мужикам не подружиться, не начать советоваться друг с другом? В самом деле, близкие люди: политику вели одинаковую, обоим нравилось все новое, современное – именно за то, что новое, современное. А вот как это новое будет работать, и вообще – будет ли оно работать, их особо и не интересовало. Вот Тухачевскому хотелось вооружить армию совершенными автоматами – а поскольку их создать не удавалось, ни одного автомата в РККА при нем не появилось. Или – хотелось ему, чтобы каждая пушка могла стрелять и по танкам, и по самолетам, а в итоге не производились при нем ни полевые пушки, ни зенитки. Зато почти запустил в серию какой-то небывалый автожир с пропеллером наверху – штука, может быть, и полезная, жаль, только, постоянно падала. Если взлетала, конечно.

А вот Луначарскому нравилась педология. Идея, конечно, неплохая – объединить с педагогикой медицину, биологию и психологию, а результаты этого симбиоза использовать в школе…. Но это в случае, если есть результаты. Или, хотя бы, есть симбиоз.